• Выпуски
• Авторы
• Рубрики
• Поиск

Выпуск 6 (03.03.1992 г.) . Содержание

СЕМЕЙНОЕ ЧТЕНИЕ

Е. Поселянин

Идеалы христианской жизни

Глава VI
ОБРАЩЕНИЕ К БОГУ

(продолжение)

Утвердившись в благочестии, Нифонт стал иноком. Его дни проходили в труде и покаянии. Из болтливаго он сделался молчаливым. Если ему случалось произнести лишнее слово, он ударял себя сорок раз по лицу, и иногда заставлял себя подолгу ходить с каменьями во рту, говоря:

— Для тебя лучше есть камни, чем говорить злыя слова.

Наказывая свое тело за прошлые дни разврата, он бичевал себя так, что от ран отпадали куски тела. Но много ему еще пришлось постоять в борьбе.

Бес являлся ему то в виде скачущей перед ним птицы, то в виде бросающагося на него пса. И эти призраки изчезали перед знаменем креста. Иногда бес искушал голоднаго Нифонта, предлагая ему разную дорогую пищу. Но Нифонт отсылал его назад. Если он чувствовал в себе прежния плотския вожделения, то по целой неделе не брал хлеба в рот, и морил себя голодом и жаждой, пока похоть не проходила. Закаляя свою волю, он иногда, сжигаемый жаждой, набирал себе в рот воды, ощущал ея вкус и потом выливал ее на землю, не проглотив.

— Ты победил меня, Нифонт,— воскликнул раз бес.

— Не я побеждаю тебя,— отвечал он,— а сила Божия во мне.

И вот, при растущей силе его все усиливалась борьба, и, наконец, Господь попустил в течение четырех лет искуситься ему страшным искушением. Однажды враг стал внушать Нифонту: «Бога нет, ибо где Он?»

И, когда Нифонт стал молиться, язык произносил слова, но они не отдавались в уме. Он лишился тут непоколебимой веры в существование Божие, которая не оставляла его и в дни его падения и, искушавший голос нашептывал ему: «Бога нет, Бога нет».

— Никогда не отрекусь я от Моего Христа,— говорил он,— если даже и впаду в блуд, если убью, или сотворю еще мерзейшее преступление.

— Что ты говоришь,— нашептывал враг,— Христа нет. Я один всем владею, я один над всем царствую.

Страшные усилия употреблял враг, чтобы вынудить у Нифонта дорогия для себя слова: «Бога нет». И, четыре года Нифонт боролся, не сдаваясь и принуждая себя к молитве, которая не проходя чрез сердце, совершалась как-то вне его.

Это величайшее из искушений, которое посылает Бог только вернейшим рабам Своим, так называемая «мысленная брань». Ее пережил в течение нескольких лет и один из высочайших русских подвижников, преподобный Саровский Серафим.

Однажды в глубоком горе, в невыразимом страдании, Нифонт, простирая руки к иконе Спасителя, воскликнул:

— Боже, Боже мой, зачем Ты меня оставил? Дай мне познать, что Ты Бог, и что кроме Тебя иного нет.

И тут совершилось для Нифонта снова великое чудо. Лик Христов на иконе засиял, как солнце, и от иконы полилось благоухание. А потом глаза и брови у Спасителя стали, как у живого человека.

После этого долговременнаго, великаго испытания, душа Нифонта закалилась, как сталь в огне. Была одержана одна из величайших побед духа, какия знало когда-нибудь человечество. И на душу Нифонта, в которой победил Христос, спустилась тишина и спокойствие.

Бывшее прежде угрюмым и суровым, лицо Нифонта стало настолько веселым и светлым, что многие спрашивали, что это значит. Нифонт, одолевший нечистых духов, перестал их бояться и радостно говорил: — где те, которые говорят: «нет Бога»?

Благодарная душа Нифонта стремилась излить свою безконечную признательность Богу в торжественном исповедании своих грехов. Он подошел к церковным дверям и, воздев руки к небу, скорбно воскликнул:

«Прими, Христос, меня умершаго душой и умом, не отврати лица Твоего от меня, не говори, что не знаешь меня. Но вонми гласу моему и спаси меня. Ты не хочешь смерти грешника, и я не отступлюсь от Тебя, пока Ты не дашь мне спасение».

И услышал тогда он в небе сильный шум и явился в дверях светлый Муж в облаке, и Муж этот, протягивая к Нифонту руки, обнял его, как отец блуднаго сына, и раздались слова милосерднаго Господа:

«Хорошо ты сделал, что пришел сюда, скорбящее мое чадо. Я много печалился и тужил о тебе. Сердце мое горело ожиданием, когда ты обратишься, вечером ли, утром ли. И теперь я радуюсь и веселюсь, видя, что ты обратился ко Мне всем сердцем...»

Может ли быть для верующаго что-нибудь радостнее и утешительнее этого обращения!

То Божия Матерь как бы покидает небо для того, чтобы закрепить намерение истерзаннаго грехом погибающаго человека, то милосердный Христос протягивает к нему прободенныя за него на кресте руки, чтобы принять его с любовью отца, отыскавшего блуднаго сына, который больше никогда не уйдет от Него «на страну далече».

Каким ужасом начинается разсказ о жизни Нифонта, каким тихим, благоухающим, обещающим успокоением веет от конца этой победоносной борьбы.

И вот, Нифонт освобожден от греха, оправдан Божиею благодатью, возстановил в себе все духовныя силы, какия так обильно излил на него Господь и какия умерли в нем, казалось, навсегда, во время его бурной и грешной жизни. Нифонт явно беседовал с ангелами и явно видел бесов.

Однажды он шел перед каким-то домом, где жила известная блудница, и увидел там ангела, который горько плакал. Ангел этот был приставлен к одному благочестивому человеку, который в эту ночь впал в грех с этой женщиной, и ангел горько плакал об этом падении.

— Как ты не наставишь его, чтобы он убежал от греха? — спросил Нифонт ангела.

— Я не могу к нему приблизиться,— отвечал ангел,— он стал рабом бесов, и у меня нет над ним власти. Бог сотворил человека со свободной волей и показал ему пути: узкий и широкий, чтобы человек ходил по тому пути, который сам выберет.

Нифонту открыто было, как бесы ходили в народ и явно искушали людей. Раз видел он, как два человека работали. Бес стал нашептывать обоим что-то в уши, и они, бросив работу, затеяли между собою ссору.

Видел он раз церковнаго служителя, которому бес нашептывал мерзкия мысли. Чувствуя искушение, этот человек часто обертывался и плевал на беса.

— Зачем ты искушаешь этого человека,— спросил Нифонт,— если он тебя не слушает?

— Князь наш велит нам бороться с людьми. Он жестоко нас бьет, если мы этого не делаем.

Видел еще Нифонт инока, который шел с собранными мыслями, творя на ходу горячую молитву. Из уст его вылетело огненное пламя, которое доходило до неба. А за ним следовал ангел с огненным копьем в руках и этим копьем отгонял от инока бесов.

Раз во время всенощнаго бдения, под праздник Вознесения, Нифонт увидал Владычицу Богородицу, вошедшую во храм с апостолами и множеством святых. С материнской любовью Она смотрела на людей, радуясь на тех, кто думал о своем спасении, качала головой и плакала над нерадивыми. Потом Она подняла к небу Свои руки и стала молиться Сыну Своему о спасении всех.

Это видение еще более укрепило веру Нифонта в том, что Владычица дивно охраняет людей и крепкой рукой ведет их к спасению. Вскоре он получил подтверждение этой веры. Во время сна напал на него враг с оружием в руке, чтобы убить его, но вдруг побежал с криком:

— О, Мария, Ты всегда прогоняешь меня от этого жестокаго человека.

Нифонту были открыты тайны душ, оставивших мир и возносившихся в вечную отчизну. Он видел небеса раскрытыми и ангелов, из которых одни сходили вниз на землю, другие поднимались в небо, неся в своих объятиях человеческия души.

Как-то раз при приближении к блудному мытарству, демон стал кричать двум ангелам, несшим душу:

— Дайте нам эту душу, она наша.

— Какой знак укажете вы на ней, что она ваша? — спрашивали ангелы.

— Этот человек до смерти осквернял себя грехами плотскими всякаго рода и умер без покаяния, что вы ответите на это?

— Мы спросим у ангела-хранителя этой души.

— Эта душа,— отвечал ангел-хранитель,— много грешила, но перед концом она исповедала Богу свои грехи. Если Бог простил, то знает, почему простил. Он имеет на то власть. Слава Его праведному суду.

И ангелы безвозбранно понесли дальше согрешившую и покаявшуюся душу.

Безграничное благоговение к Той, Которая была для него начальницей и надеждой его спасения, к Пресвятой Владычице, наполняло душу Нифонта. Он воздвиг Ей в Царьграде церковь, и при этой церкви жил. Своей верой он многих обращал к Христу. Бес явился однажды к нему со своим полчищем и хотел его замучить, но он силой Божией связал их и нанес им множество ударов. Тогда они, чтобы смягчить его, дали обещание не приближаться даже к тому месту, где произносится имя Нифонта.

Жизнь Нифонта и духовный опыт, им приобретенный, особенно драгоценны тем, что в его жизни сохранилось описание тех козней, которыми искушает враг род человеческий и вместе с тем той охраны, какою охраняют людей светлыя силы.

Нифонт видел обширное поле правильной квадратной формы; на нем были разставлены триста шестьдесят пять полков из эфиопов. Один из них выстраивал воинов и ободрял своих подчиненных. Было принесено множество оружия, и роздано по полкам. Потом дьявол снабдил каждый из полков силою волшебства и пустил их по всей земле на Церковь Христианскую.

В ужасе и тоске созерцал Нифонт эти козни дьявола, посылаемыя на землю. Но к нему был ободряющий голос:

— Оборотись, Нифонт, на восток и смотри.

И увидел Нифонт на востоке чистое, прекрасное поле и на нем еще более многочисленные, чем у эфиопов, полки. Воины стояли в белых одеждах. Они были вооружены, как на битву, и явился им Муж, сияя светом выше солнечнаго, и сказал им:

— Господь Бог Саваоф повелевает: идите по всей земле, помогайте христианам и охраняйте их жизнь.

Нифонт понял тогда, что, как ни велика сила дьявольских искушений, но выше и больше ея сила благодати охраняющей. Незадолго до конца своего Нифонт был поставлен епископом острова Кипрскаго по непосредственному указанию Божию.

Это событие произошло, быть может, для того, чтобы показать, как велика сила покаяния, и как Господь отмывает грехи людей в такой мере, что потом Сам призывает их к высшим ступеням служения Себе.

Чудно описание последних часов жизни епископа Нифонта, при которых присутствовал знаменитый столп церкви, святитель Афанасий Великий, патриарх Александрийский. Последнюю ночь своей жизни Нифонт провел на рогоже, на которую велел положить себя.

На рассвете посетил его Афанасий Великий и спросил его, есть ли человеку польза от болезни.

— Сильней, чем золото,— отвечал Нифонт,— в котором отходит ржавчина, когда его жгут на огне, человек во время болезни очищается от своих грехов.

Сладостная улыбка озарила лицо святителя перед самой кончиной его, и он радостно произнес:

— Приветствую вас, святые ангелы.

Следующими словами его были:

— Вас, святые мученики.

Еще чрез несколько времени он произнес:

— Привет вам, блаженные пророки.

Тут отверзтлись духовные очи Афанасия, и он увидел, что отходящаго от земли к небу Нифонта приветствуют по очереди, каждый отдельно, все лики святых.

Умирающий несколько времени молчал, потом опять воскликнул:

— Приветствую вас, священники, преподобные и все святые.

Голос умирающего затих. Потом чрез несколько времени Нифонт в восторге воскликнул:

— Радуйся, Обрадованная, Красная, мой Цвет, Помощница моя и Крепость, Прославляю Тебя, Благая; ибо поминаю милость и благодать Твою.

То были последния слова, произнесенныя на смертном одре праведников, это хвала Той, Которая Своим милосердием исторгла из ужасной пропасти погибавшую душу Нифонта и довела ее до рая. Владычица спустилась опять с неба принять на Свои руки спасенное Ею дитя, которое Она воззвала из бездны беззакония, и которое стояло теперь перед Нею, украшенное добродетелями, благоухающее святыней...

Много покоряющаго и умилительнаго хранят в себе сокровища жизни святых. Но, кажется, нет повести более потрясающей душу, повести, где сильнее ощущались бы нити, связывающия небо и землю, соединяющия в одно гибнущих от греха людей и небесных воителей, готовых спешить им на помощь, чем эта чудная повесть.

Святитель Нифонт, епископ Кипрский, по верованиям церкви, имеет благодать избавлять людей от чарований, как получивший власть над нечистыми духами после такой страшной и упорной борьбы. А вся жизнь его представляет собой для нас сплошной урок покаяния, пример того, как ни на каких низах падения не надо отчаиваться, и как из безобразнейшаго грешника можно стать сияющим благодатью праведником...

МИР ВЕРЫ

Глава I
Внешния проявления веры

Так как человек состоит из души и тела, то его внутреннее настроение и чувства необходимо выливаются во внешний поступки.

До сих пор говорилось только о внутренних настроениях человека, о вере, которая возникает в душе, о порывах к Богу, о невидимой, действующей на человека благодати.

Теперь предстоит беседовать о том, какие внешние пути избрала душа человеческая для того, чтобы чувствовать себя ближе к Богу, иметь постоянныя напоминания о небе, и какие пути избрала церковь для низведения на душу человеческую благодати.

Эти благодатные пути, называемые таинствами, особо многочисленны в церкви православной, точно так же, как особенно обильны в православии те внешние символы, в которые выливается живое благоговение души человеческой, жадно ищущей себе этих символов, форм и выражений своего внутреннего настроения.

Нам предстоит в этой книге говорить о храме, как жилище Божией славы, месте являющемся здесь на земле земным небом, об иконах, как видимом отражении населяющих внутренний мир верующаго человека, отрадных и святейших образов, о мощах — источниках благодати, своим торжеством над тлением напоминающих нам о торжестве вечной жизни, о будущем восстании нас смертных, ничтожных, обреченных на гибель во славе, в нетлении и в безсмертии, об утешительных обрядах церкви, о свечах, и лампадах, о живом участии в жизни церковной, о поминальных жертвах при совершении божественной литургии, о значении праздников, о почитании святых, о посте, как средстве очищения души в духовном подвиге, о молитве, её силе и о том счастии, какое молитва дает.

Есть известные разряды христиан, считающих излишним большинство из перечисленных только что средств, на какия указывает детям своим православная церковь. Они полагают, что в области духа должно быть упразднено все внешнее. Но люди эти глубоко заблуждаются.

Не только из откровений многих лиц, достигших святости, хотя и не представляющих собою достаточного авторитета для упомянутых христиан, но и из свидетельства такого, решительно всеми христианами признаваемого авторитета, как апостол Павел, видно, что и в небе существуют формы внешнего прославления Божества. Апостол Павел, восхищенный в небо, слышал там неизреченные глаголы, которые невозможно пересказать людям.

Значит, и в небе раздаются слова. Из этих слов небожители сплетают хвалу свою Богу. И небесныя обители, по общему убеждению всех святых, которое, конечно, имеет больше веса, чем мнение земных обыкновенных людей, оглашаются неустанным пением, в котором славословится Господь.

В небе есть своя иерархия. Полчища ангелов разделены по ступеням той любви, которою они пламенеют к Богу, и той ненависти, которою они воодушевлены против врага Господня и врага рода людского.

Когда, гордый близостью своею к Богу, Денница возмутился против Бога, и в зависти своей решил ниспровергнуть Его, чтобы стать самому на Его место, и поднял бунт против Вседержителя: распалясь великою ревностью, архистратиг Михаил собрал вокруг себя оставшихся верными Богу ангелов, вступил в бой с Денницею и его ополчением и низверг это полчище с неба.

Существует на небе известная иерархия, известные образы, известный действия, как же не существовать им на земле среди людей, внутренния движения у которых выражаются непременно в известных действиях?

Возьмем таинства.

Конечно, благодать Господня может действовать на душу человеческую непосредственно. Мы имеем перед собою примеры святых, которые жили десятилетиями в пустыне, никогда не встречая лица человеческаго, и которые не имели на себе степени священства.

Из этого ясно, что эти люди не могли привлекать к себе благодать посредством духовных таинств и, тем не менее, они были водимы благодатью, имея ее на себе в величайшей степени. На них благодать изливалась непосредственно.

Но принадлежавшая к числу таких, в уединенном отшельничестве спасавшихся, святая Мария Египетская перед концом жизни после десятилетий, во время которых она не встречалась ни с одним человеком, встретившись в пустыне со старцем Зосимою, просила его чрез год принести ей причастие и после этого причастия мирно отошла к Богу.

Да и пример Марии Египетской собственно излишен, когда Господь наш Иисус Христос, приняв крещение в водах Иордана от Иоанна, тем самым доказал и завещал нам покорное принятие известных форм, в которых заключается высокий символ или таинственная благодатная сила.

Тот, кому приходилось много ездить по России на лошадях, знает, какое сильное, глубокое впечатление производит вид сельской церкви.

После долгой езды полями, весной ли, когда всходы зеленеют ровным, нежным, зеленым ковром, летом ли, когда мягкий ветер, гуляя по поверхности золотистаго спеющаго хлеба, ходит по нем мягкими волнами, осенью ли, когда сжатыя поля щетинятся на солнце соломой: во всякую погоду и во всякое время дня отрадно встретить каменный или деревянный храм, обнесенный оградой.

Мирно сияет вознесшийся на куполе крест — символ нашего искупления, символ Христовой победы, символ нашего будущаго счастья. И как духовно сливаются с этим храмом словно льнущие к нему пространства: деревни и поля, политыя трудовым потом крестьянства, и сверкающие на солнце реки и ручьи и темнеющий на горизонте лес...

Стойте же твердо, вздымайтесь высоко над родною землей, родныя святилища, с которыми связано все, что есть значительного, нужного, священного в жизни человека.

Под вашу сень мать приносит своего новорожденного младенца, который принимает здесь крещение и нарекается христианином. Здесь совершается ежедневно величайшее чудо вселенной: словно льется из ран Распятого Пречистая Его Кровь и вливается в людей во оставление грехов и в жизнь вечную. Здесь в таинственной исповеди спадает тяготящее душу бремя грехов, и из купели покаяния человек выходит оправданным, невинным, непорочным. Здесь в таинстве брака зарождается юная семья и ниспосылается на соединяющихся любовью людей благодать, освящаяющая их самих и их будущее потомство. Сюда приносят, отжившего свой земной век человека, поют над ним последние прощальные гимны, надевают на него венец — символ воинствовавшего за Христа на земле борца и отпускают ему, во имя Божие, все его грехи. Здесь дрожит и бьется в восторге, в благодарении, в славословии, в прошении, в горе и в радости, в томлении и в надежде живое сердце человеческое. Сюда спускаются ангелы, чтобы слышать людские моления, принимать их, как куски благовонного ладана, которые они положат и воскурят в кадильницах там, перед страшным престолом Господа Славы. Что есть в жизни и в душе верующего человека заветного, важного, волнующего его, с чем бы он ни пришел сюда в храм, чтобы сложить это легкое или тяжелое бремя к Божию престолу...

Сколько невиданных для людей и знаемых только теми, кто на себе это пережил, произошло тут счастливых возстаний; сколько людей, пришедших сюда с отчаянием в душе, выходили отсюда утешенными и крепкими; сколько здесь произошло возрождений; сколько здесь излито высочайших чувств и возникло пламенеющих величайших мыслей.

О, Господи, да будут очи Твои отверсты день и ночь на храмы наши, и да горят в них верою и усердием к Тебе сердца наши!..

Стояли ли вы в древних святилищах земли русской, в которых излита вера прежних поколений, в которых звучат отголоски давних стонов, горят в воздухе давния слезы?

В соборе Успения Богоматери во Владимире прислушивались ли вы к тому, как подаются и трещат соборныя двери под страшными ударами татарскаго тарана и как врываются татары во внутрь святилища, а укрывшаяся на верх, на хоры с замурованным входом, семья великокняжеская, приняв схиму, получает от епископа благословение на смерть, и как дым пожара, подымаясь кверху, душит этих людей гибнущей Киевской Руси, которым открыл свои объятия ожидающий Христос, и как пение молитв сливается с треском огня и торжествующими криками татарщины...

Чудилось ли вам в великой церкви Киево-Печерской Лавры, строенной на дивных чудесах и преславных обетованиях, как Богоматерь во Влахерне Сама уговаривает братий-зодчих для создания этого святилища на Киевских высотах, как приходят они в Печерский монастырь и создают этот храм небеси подобный — каменный отголосок райской славы...

Внимали ли вы чутким ухом под сводами первого русского святилища, Московского Успенского собора, прозвучавшим здесь тихим и грозным, утешительным и обличительным речам русских чудотворцев? Улавливали ли вы раздавшийся над этим храмом пророческий глас первосвятителя Петра о славе Москвы, и с ней о будущем величии России? Видали ли вы чрез толщу веков, как загорелась здесь у раки древняго Петра свеча, когда вызванный в Орду для исцеления ханши Тайдулы святитель Алексий служил напутственный молебен? Среди давнего московского населения встречали ли вы, стеня и плача и вопия о пощаде, чудотворную икону, шедшую из Владимира в Успенский собор, в те дни, когда страшный «железный хромец» надвигался со своей губительною ратью на Москву, и надежда оставалась только на заступление Девы Пречистой?.. С трепетом в сердце внимали ли вы обличительным речам к Ивану Грозному митрополита Филиппа, который принес тут свою чистую жертву печалования за народ и шел отсюда в свое мученичество?

В дни великой смуты, когда приверженцы самозванца сорвали святительную мантию с патриарха Иова, слышали ли вы, как громко произносил он перед заветной иконой Владимирской: «Все двенадцать лет охранял я целость веры. Ныне ересь торжествует. Владычица, спаси православие молитвами к Сыну Твоему».

Видели ли вы, как отрада и надежда смятенного и гибнущего отечества, святейший патриарх Ермоген разрешал здесь народ от прежде данных клятв, как нарекали здесь имя Михаила и возлагали на непорочного отрока царственный венец? Слыхали ли вы на пространстве веков громы хвалебных гимнов после русских побед и присоединения к зачавшемуся в Москве новому русскому государству новых царств, областей, племен и народов?

В старой новгородской Софии всматривались ли вы с ужасом в помещенный во главе древний образ Спасителя, который был написан в благословляющем движении десницы, и три раза находили поутру его с десницей сжатой, пока не последовал глагол: «Оставьте Меня с сжатой десницей, ибо сею Моею рукою я держу Новгород. Когда же десница разожмется, тогда и граду скончание будет». И видели ли вы с трепетом, как непостижимо со временем разжимается десница?

В старой Киевской Софии, над которой промчалось столько веков, испытаний, пожаров, погромов, грабежей и ужасов,— смотря на непоколебавшуюся в многократных разорениях собора алтарную стену с вознесшимися на ней видением Пречистой Девы, молитвенно поднявшей руки к небу: постигали ли вы в этом имени образа Пречистой «Необоримая стена» — всю неподвижную, необоримую силу Царицы Небесной и Заступницы русской?

Поражала ли вас мысль, неожиданно входя в храмы на востоке и западе, на севере и юге России, о том, что, вот на разстоянии десятков тысяч верст в этих святилищах на одном языке и одними словами совершается славословие Богу, и в те же дни во Владивостоке и Гельсингфорсе, в Архангельске и Батуме раздается призывный глас колоколов, и народ русский, получивший в обладание от Бога своего столь необозримую землю, свободной душой хвалит в этих храмах своего Творца и Благодетеля?

Проезжая раз, во время страстной недели, по расположенным вдали от железнодорожных путей местам Новгородской земли, я зашел в страстной четверг в бедный сельский деревянный храм в конце литургии. Крестьяне приобщались. Со скрещенными на груди руками они по очереди подходили к спасительной Чаше и из лжицы втекала в их уста животворящая Христова кровь... И мне казалось, что ангелы Божий стояли за всяким из этого трудящегося крестьянского мира, и чистая струя Христовой крови сглаживала и выжигала из этих людей все их беззакония, все вольные и невольные грехи.

О, эти сельские храмы, без которых не вынести бы русскому миру его тяжкой земной доли, без которых задохнулась бы русская душа: та русская душа, в которой свет так перемешан с тьмою, которая словно для того иногда стремится к падению, чтобы после падения познать еще более лучезарное восстание.

Мы не видим нашим оплотяневшим, немощным взором, мы не слышим нашим огрубевшим слухом всех тайн, которыя совершаются в наших церквах. Если бы мы имели очи, чтобы видеть, и имели слух, чтобы слышать, мы бы увидали лики ангельские, наполняющие храм и сослужащие священнослужителям; мы бы услыхали то небесное пение, которое раздается здесь, когда дребезжащим, надтреснутым и не всегда усердным пением дьячек на клиросе в пустом храме тянет священныя слова. И как близок к истине разсказ о том, что, если приложить ухо к скважине запертой церкви, оттуда слышится тихое невыразимое пение. Послушаем же о том, что видали здесь иныя люди, какия они получали тут откровения.

Когда великий Саровский Серафим был еще в сане дьяконском, он временами видал ангелов, сослужащих братии и воспевающих. Они имели образ молниеносных юношей, облеченных в белыя золототканыя одежды. А то, как пели они, нельзя выразить словом. Вспоминая об этом, отец Серафим говорил: «Бысть сердце мое, яко воск, таяй от неизреченной радости».

А вот, что видел отец Серафим в великий четверг, когда служил литургию. Как известно, «малый» выход от алтаря и следующий затем вход в алтарь знаменует вступление служащих в самое небо, и священник тогда молится: «Сотвори со входом нашим вход святых ангелов быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благость».

Когда после малаго входа и паремий, иеродиакон Серафим возгласил: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны» и, обратясь к народу и дав знак орарем, закончил: «и во веки веков», как он весь изменился, не мог сойти с места и вымолвить слова. Служащие поняли, что ему было видение. Его ввели под руки в алтарь, где он простоял три часа, то весь разгораясь лицом, то бледнея,— все не в состоянии вымолвить ни одного слова. Когда он пришел в себя, то разсказал своим старцам и наставникам, о. Пахомию и казначею, что он видел. «Только что провозгласил я, убогий — «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!» — и, наведя орарем на народ, окончил: «и во веки веков», вдруг меня озарил луч как бы солнечного света, и увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа, во образе Сына Человеческаго, во славе, сияющего неизреченным светом, окруженного небесными силами, ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе. Приблизясь в таком виде до амвона и воздвигнув пречистыя Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих. Посем, вступив во святой местный образ Свой, что по правую руку царских врат, преобразился, окружаемый ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса Христа, удостоился особенного от Него благословения. Сердце мое возрадовалось чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу».

Когда великий отец Сергий Радонежский свершал литургию, видали, как ангелы сослужили ему, и как он приобщался из святой чаши огнем.

Блаженный Нифонт, епископ Кипрский, имел дивное откровение относительно совершаемого во время литургии священнодействия. Однажды, стоя со своим учеником в церкви при патриаршем богослужении, Нифонт как бы прозрел духом. Он увидел огонь, шедший с неба и покрывший алтарь и архиерея. Когда запели «Трисвятое», показались четыре ангела и пели вместе с певцами.

Во время чтения апостольского послания, Нифонт увидел стоящего за спиной чтеца святого апостола Павла, наблюдавшего за чтецом. Во время чтения евангелия, божественныя слова поднимались к небу, как некие чудные светильники. Когда стали переносить после Херувимской песни Святые Дары, распахнулась церковная завеса, раскрылось небо и разлилось по церкви чудное благоухание. Затем стали сходить вниз ангелы с пением. Ангелы принесли прекраснаго Отрока, поставили Его на дискос и окружили престол, благоговейно склоняясь пред честными Дарами. А два херувима и два серафима парили над главой чудного Младенца, овивая Его своими крыльями. Когда наступило время освящения Даров и великое таинство пресуществления, один из верховных ангелов приступил, взял нож и заколол Отрока. Кровь он выпустил в святую чашу и, положив Отрока на дискос, сам снова стал с благоговением на своем месте... Когда служба кончилась, Нифонт видел, как Отрок опять вдруг сделался совершенно цел, и на ангельских руках вознесен был на небо.

Вот, что невидимо совершается в храме на литургии во время видимых действий священника в алтаре.

При таком значении храма, какая жертва для верующего человека может быть отраднее и выше, как жертва на храм? Древняя Русь со своею крепкою верою оставила нам пример усердного храмоздательства. До нас не дошло, можно сказать, решительно ни одного остатка жилых домов древней Руси, ни царских, ни княжеских, кроме немногих искаженных теремов древней Москвы. Но храмы древней Руси, ея святилища, до нас дошли, потому что храмы русские были великолепнее и прочнее ея жилых домов.

Русь, вся деревянная, со своими деревянными даже дворцами, знала и старалась ставить храмы каменные, которые остались памятниками ея великаго и умнаго благочестия. И в наши дни русское храмоздательство не прекратилось.

Жертвы на храмы современных русских являются утешительным и неопровержимым доказательством того, насколько живо еще благочестие в русской душе, насколько, как и в старыя времена, излюбленную мечту этой души составляет принести Богу посильный и щедрый дар. Храмов возникает по всему пространству России неисчислимое множество и за последнее десятилетие воздвигнуто много замечательных храмов.

В Киеве выстроен один из лучших храмов всей русской земли, Князевладимирский собор в память крещения киевлян Владимиром. Стены его расписаны главным образом великим гениальным нашим художником Виктором Михайловичем Васнецовым и представляют собою величайшее откровение иконописнаго искусства.

Юная обитель, Казанская Амвросиева пустынь при селе Шамордине Калужской губернии, сияет громаднейшим величественнейшим собором, который заложил в последние годы свои основатель обители, незабвенный великий старец Амвросий Оптинский. Такой же величественный храм сияет в другой юной обители Иверской Выксунской, основанной другим замечательным старцем последних десятилетий иеросхимонахом Варнавою, подвизавшимся в ските Черниговской Божией Матери в окрестностях Сергиево-Троицкой лавры. В Тихоновой пустыни с целебным колодцем Преподобнаго Тихона Калужскаго воздвигнута одна из величайших в России колоколен. Только что недавно освящен великолепный и громадный морской собор в городе Кронштадте, где сосредоточен русский флот.

В постройке храмов часто находят себе исход неугасимая, ничем земным неутолимая тоска по дорогим утраченным людям, или наполняющее душу усердие ко Христу, к Богоматери или к кому-нибудь из святых.

Велика и угодна в очах Божиих жертва на храм, приятны Ему те, которые жертвуют от избытка своего, но насколько выше и святей такая жертва, когда человек отдает Господу для построения храма все, что имеет.

Такую высокую жертву Богу принес по слову великаго старца Серафима исцеленный им офицер из нижегородских помещиков, Михаил Васильевич Мантуров. Мантуров заболел болезнью, в которой не мог найти облегчения от врачей, и которая заставила его покинуть военную службу. При страшных страданиях у него из ног выходили кости. В таком положении он услыхал о благодати, действующей от старца Серафима. Разсказы эти были столь необыкновенны, что он немедленно велел везти себя в Саратов и разсказал старцу о своем недуге.

Преподобный Серафим долго молился у себя в келий и, затем, выйдя к Мантурову, помазал ноги священным маслом, произнося:

«По данной мне от Бога благодати я первого тебя врачую», и Мантуров тут же исцелился. Мантуров был человек благодарного сердца и великой искренности. Видя его душу и желая помочь ему принести Богу чудный самоотверженный дар, отец Серафим предложил ему обнищать ради Бога.

По совету старца, Мантуров продал свое имение и все вырученныя от продажи деньги употребил на постройку в Дивееве, в связи с приходским храмом, стоявшим там раньше и посвещаемым крестьянами, большой двухъэтажный храм для возникшей в Дивееве женской монашеской общины. Дивеевский храм был поставлен во имя Рождества Христова. По преданию, Богоматерь во сне сказала Мантурову:

— «Ты почтил Сына Моего, а Меня забыл».

И, после этого голоса, была устроена нижняя полуподземная церковь во имя Рождества Богоматери.

Когда человек, знающий про эту чудную лепту, в Серафимо-Дивеевской обители стоит у могилы Михаила Васильевича Мантурова, он невольно преклоняется в душе пред высотой и чистотой этой самоотверженной жертвы. И, как белая лилия, выросшая из благодарности от благородной души этого жертвователя, белеет — красуется пред его глазами тот храм во имя двойного священного Рождества, у стен которого нашел свой последний приют праведный храмоздатель.

А по другую сторону храма, за приходской его частью, почивает храмоздательница этого приходскаго Дивеевского храма Агафья Симеоновна Мельгунова, имя которой тоже не может быть забыто, когда думаешь о лучших русских храмоздателях.

Родовитая помещица, владевшая наследственны ми имениями в нескольких губерниях, Агафья Симеоновна посвятила себя духовной жизни и, по особому повелению Богоматери, из Киева пришла на север России. Тут в селе Дивееве, в деревянной тогдашней церкви последовало ей видение Богоматери, Которая приказывала ей остаться на этом месте, обещая, что тут возникнет великая женская обитель.

Продав свои имения, Агафья Симеоновна поселилась в Дивееве и много лет провела, как слуга, в доме местного священника. Она источала неперестающую милостыню крестьянам, обшивала, мыла и учила разуму их детей. Все свое достояние обратила в деньги, выстроила много храмов и обновила еще большее количество. Она в год голодовки воздвигала Дивеевский приходский каменный храм, этими работами кормя крестьян. На каком крепком основании стоят воздвигнутые усердием таких душ храмы!

Я знал одного простолюдина, который всю жизнь проработал десятником при постройках, вел жизнь строгую, имея единственным утешением посвещение церкви и духовное чтение. Отказывая себе во всем, он скопил маленький капиталец и, по смерти своей, часть завещал на стипендию для студента-медика при Московском университете, а часть на украшение церкви в родном селе.

Давно забыт он, затерянный на одном из дешевых московских кладбищ, в одинокой могиле, к которой едва-ли кто подходит. Но в родном селе поминается его имя. А, когда забудут его, все же будут гореть на иконах на его средства помещенные на них оклады, будут теплиться тихие огни в серебряных, на его деньги купленных, лампадах. Будет сзывать на молитву крестьян, потомков его сверстников и товарищей, среди которых он рос, пока не пошел на заработки в Москву — по его завещанию повешенный колокол.

Если кто свои наследственныя или заработанныя деньги захочет поместить в какое-нибудь живое и святое дело, захочет этими деньгами послужить людям, то, кажется, нет жертвы чище и мудрей, как жертва на храм. Велика жертва на приюты для безприютных детей, на учебныя заведения, на пособия той молодежи, которая, холодная и голодная, получает образование, чтобы своим знанием служить потом народу. Высоки жертвы на школы и богадельни, на престарелых и безпомощных людей, но еще выше на храмы — эти школы и приюты народной души и вечныя духовныя врачебницы.

Не умещаясь на порожних землях своих в Европейской России, русское крестьянство широкой волной устремилось теперь заселять пустынныя места Сибири с их благодатным простором и нетронутыми девственными силами, заложенными в почве. Много скорби переживают переселенцы, отрываясь от тех мест, на которых веками сидели их отцы, деды и пращуры. Много трудов великих и сложных ждут их на местах нового поселения, где все надо заводить сначала. И в этой скорби и в этих трудах особенно сиротливо чувствуют они себя без церкви.

Если кто захочет принести высокую жертву Богу в поминовение по своим родителям или другим дорогим людям, для испрошения у Бога себе какой-нибудь милости — пусть вспомнит о необъятном пространстве Сибири и усердной рукой поставит там храм, увенчав его православным крестом.

Подумайте о том, как отрадно также устроить храм на могиле дорогих людей. Над самым гробом отошедших воздвигается алтарь, поток Христовой крови льется над местом погребения и, в этом потоке, пока стоит мир и Россия, будет омываться душа человека, за которую поставлен храм...

Одной из величайших бед во время последней несчастной русско-японской войны была гибель в Цусимском бою русской эскадры. Множество молодых жизней русских матросов и офицеров нашло тут свой грустный конец. Имея возможность спастись, некоторые предпочитали тонуть со своим кораблем и погружались в пучину океана с криками привета далекой России, честь которой они не выдали в этом страшном бою. Пораженным неизгладимою печалью их отцам, матерям, женам и братьям не осталось даже утешения принять их прах и положить их в семейных усыпальницах. Вещественных воспоминаний от них не осталось. Все поглощено ничего не возвращающим океаном.

И вот, по мысли этих пораженных невознаградимыми потерями людей возник в Петербурге заветный храм — «Спас на водах». Сюда эти осиротелые люди приходят молиться, как ходили бы молиться на могилы этой дорогой, столь рано и ужасно угасшей, молодежи. Все проникнуто скорбью и воспоминанием в этом храме, заимствовавшем формы храмов древней России. На стенах прибиты металлические доски с именами утонувших героев, с переименованием на каждой имен погибших офицеров и числом нижних чинов. У некоторых из досок почти ежедневно сменяются свежие цветы. Этот храм великой скорби просветлен надеждой на загробные свидания.

В русской жизни создался трогательный обычай собирать у мира на построение храмов.

Городские храмы редко нуждаются в помощи посторонней, имея в большинстве случаев богатых прихожан, которые и в одиночку и в складчину могут воздвигать храмы, перестраивать и украшать их.

В среде богатого купечества, сохраняющего преданность церкви, развито даже некоторое соревнование в украшении храмов. Если в одном приходе богач великолепно украсил храм, другой богач в другом приходе старается его перещеголять.

Не то в бедных сельских приходах, где у крестьян нет средств на то, чтобы в короткое время самим поставить храм, заменить прежний деревянный каменным или обновить ветшающую церковь.

И вот, миром избирается сборщик и ходит поразным местам России, больше всего по большим торговым городам, приглашая жертвовать на церковь.

Трогательный обычай высокого значения... Если вы не можете выполнить своей мечты, поставить Богу самолично, отдельно цельный храм, то, давая этим сборщикам, вы становитесь участниками храмоздательства по всей России. Вы давно будете лежать в могиле. Десятилетия и века изгладят совершенно ваше имя, а ваши копейки и серебрянныя монеты в виде кирпичей, вложенных в храм, все будут стоять и вопиять о спасении души вашей к Богу. Или в призывном, спасительном, будящем душу, звоне колокола будет звучать часть вашего серебра, и в десятках, сотнях, а, может быть, тысячах храмов русских будет поминаться ваша душа, когда усердно закрестится православный народ при словах ектений: «Еще молимся о создателях святаго храма сего и о всех прежде отшедших отцех и братиях, зде лежащих и повсюду православных». Дайте себе обет и соблюдите его: никогда не проходить мимо церковнаго сборщица, не подавая ему копейки, хотя бы гроша.

Невидимо за этими людьми стоит Сам Христос, протягивая руки на построение Себе тех живых жилищ, которыя должны же создавать Ему люди взамен того, что Он предоставил им — весь простор Им задуманной, Им созданной вселенной.

Жаль, что почти не встречаются теперь на улицах больших городов сборщики на колокол. Мне только раз довелось встретить такого сборщика на одной из бойких улиц Петербурга. Сбоку мостовой стояли запряженныя в одну лошадь дровни, покрытыя рогожей. На дровнях стоял небольшой колокол. Люди, крестясь, бросали на рогожу медяки.

О, этот кимвал, звенящий во славу Божию, сзывающий провославных на молитву!

В одной из лучших пьес своих: «Не так живи, как хочется», проникновенный русский драматург Островский изобразил человека, сбившагося с пути и в отчаянии решившагося на самоубийство. Он был готов исполнить свой ужасный умысел, как услыхал звук церковного благовеста, опомнился и стал исправляться.

Мне пришлось присутствовать в одной сельской местности при подъеме на колокольню колокола. В трогательных молитвах молебна испрашивалась колоколу благодать, будящая людей к словословию Божию, пробуждающая в них добрыя чувства. Кто не заслушивался гулом родных колоколов, кто из москвичей не дивился силе, величию, необычайности пасхального трезвона в Москве.

Прозвенят двенадцать мерных ударов на кремлевских Спасских воротах. И Москва со своими, пылающими огнями внутри и снаружи, церквами еще молчит. И тогда над городом, в трепете и сосредоточении ожидающим своего Христа, пронесется вдруг рвущий воздух полногрудый звук Ивана Великаго... Проплыл, еще не растаял, как за ним второй удар, там третий. Этот третий удар подхвачен вдруг во всех концах своих встрепенувшейся Москвой.

Звуки, как бы на приступ, лезут отовсюду на кремлевский холм, запевая, гудя, тихо разливаясь, и вновь, и вновь прибывая в силе, торжествуя несказанное чудо. И над этой волной звуков царит стихийный гром, неопровержимый, как вечность, все собою покрывающий гул Ивана Великаго. И, кажется, когда пройдет вселенная, не станет уже времени: все равно, в заветный час Воскресения Христова Иван колокол пропоет воскресшему Христу свою безглагольную медную песню.

Будем любить родные колокола и бросать в них свою медь и серебро.

О значении сбора на церковное строение с большою теплотой говорит поэт князь Вяземский в своем прекрасном стихотворении, из которого приведем несколько отрывков:

Свой страннический крест прияв, как благодать,
Из дальняго села пришел он в город чуждый,
Но привели его не собственныя нужды.
Нет, к дому Господа усердьем возгоря
И возлюбив и блеск, и святость алтаря,—
Он благолепью их посильный труд приносит
И именем Христа на церковь братии просит.
В волненьях суеты, среди столичных стен,
Преданье и урок Апостольских времен,
Он ходит между нас Евангельскою вестью
И праздныя сердца в нас будит к благочестью.
И редко кто пройдет — и больно за того,
Кто мимо мог пройти, не оделив его
Хоть малым чем-нибудь, хоть ласковым вниманьем,
Сочувствием любви, поклоном, пожеланьем.
Храня в душе моей отцов простую веру,
Я следовать люблю народному примеру
И лепту я мою спешу в тот сбор принесть.
Скажу: и моего тут меду капля есть;
Скажу: и моего тут будет капля масла,
Чтоб пред иконою лампада в век не гасла,
Чтоб тихий свет ея лик Спаса озарял
И в душу скорбную отрадой проникал.
И, может быть, Бог даст, сей лептой богомольной
Искупится мой грех, иль вольной, или невольной
И там зачтется мне, в замену добрых дел,
Что к Церкви Божией душой я не хладел...

Среди сборщиков на церковное строение есть много людей высокой духовной жизни, пронесших на себе это трогательное дело, как очистительный подвиг. Вспомним тут знаменитого Некрасовскаго «Власа», этот удивительный чистый, русский, величественный, трогающий и потрясающий образ церковного сборщика:

В армяке с открытым воротом
С обнаженной головой,
Медленно проходит городом
Дядя Влас — старик седой.
На груди икона медная:
Просит он на Божий храм,
Весь в веригах, обувь бедная,
На щеке глубокий шрам.
Да с железным наконечником
Палка длинная в руке...
Говорят, великим грешником
Был он прежде. В мужике
Бога не было: побоями
В гроб жену свою вогнал,
Промышляющих разбоями,
Конокрадов укрывал;
Брал с родного, брал с убогаго,
Слыл кощеем-мужиком,
Нрава был крутого, строгаго...
Наконец, и грянул гром!
Влас тяжко заболел.
Влас увидел тьму кромешную
И последний дал обет...
Внял Господь — и душу грешную
Воротил на вольный свет.
Роздал Влас свое имение,
Сам остался бос и гол,
И сбирать на построение
Храма Божьяго пошел.
С той поры мужик скитается
Вот уж скоро тридцать лет,
Подаянием питается —
Строго держит свой обет.
Сила вся души великая
В дело Божие ушла:
Словно сроду жадность дикая
Непричастна ей была...
Полон скорбью неутешною,
Смуглолиц, высок и прям,
Ходит он стопой неспешною
По селеньям, городам.
Нет ему пути далекаго:
Был у матушки Москвы,
И у Каспия широкаго,
И у царственной Невы.
Словом истины Евангельской
Собирая Богу дань.
Побывает и в Архангельской,
Проберется и в Рязань...
Ходит с образом и с книгою,
Сам с собой все говорит,
И железною веригою
Тихо на ходу звенит.
Ходит в зимушку студеную,
Ходит в летния жары,
Вызывая Русь крещеную
На посильные дары.
И дают, дают прохожие...
Так из лепты трудовой
Вырастают храмы Божий
По лицу земли родной...

Посещаемость храмов является обыкновенно точным отражением благочестия жителей.

О поэте Хомякове, который был искренним и усердным христианином, передают, что, возвращаясь в праздник из церкви, он с радостью говаривал:

— Слава Богу, сегодня в церкви было тесно.

И, в самом деле, что может быть отраднее для верующего человека, как вид храма не только полнаго, но переполненного народом, часть которого стоит даже за стенами храма. Это тяжело в нашем климате зимою, но великолепно летом, когда звук священных слов проникает чрез открытый настеж окна, и пение хора смешивается с вольным пением птиц, которыя тоже хвалят в песне своей Бога.

Кому приходилось бывать в церквах обыкновенно малаго размера, выстроенных в таких дачных местностях, которыя бывают главным образом заселены летом, а зимой совершенно безлюдны, тот видал, как только какая-нибудь треть молящихся может стоять в таком по большей части деревянном храме, а все остальные размещаются снаружи этой церкви, выходящей, так сказать, из своих стен.

Один известный писатель выражает глубокую мысль о том, что как бы хорошо было, если бы внутрь храма могли быть вдвинуты грядки с цветами, и внимали богослужению. «Что в том, что цветы не поймут этого богослужения. И я вот не совсем разбираю слова «Херувимской», а мне хорошо»...

И вот, возникает мысль о том, что возможно служение литургии вовсе без храма, на чистом лоне природы, к которому не притронулась еще человеческая рука. Представьте себе, что в местностях, где нет храмов, но где живет много людей, стремящихся к храму, выбирается уютная и просторная полянка, и среди нея ставится приспособление для престола: не самый престол, в основание которого должны быть положены святыя мощи, а стол в форме престола для того, чтобы на нем можно было положить запасный антиминс и служить обедню. Вокруг ничего: ни иконостаса, ни отдельных икон, ни подсвечников, ни царских врат. Храм во время совершения литургии будет без границ, без стен и без крыши, необъятным.

И в этом слиянии молитвы и природы, в пении, сменяющемся трелями соловья или переливным серебром жаворонка, шепотом деревьев и плеском речной струи — какая бы была красота!

Жизнь сама собой приводит к тому, что иногда богослужение выходит из храма. Так, в некоторых монастырях нашего северо-запада бывает такой прилив богомольцев в великие праздники, что духовенство с Чашами выходит из храма и приобщает народ в нескольких местах снаружи.

При открытии мощей благоверной великой княгини преподобной Анны Кашинской, вышедшие из двух соборов крестные ходы встретились на воздухе, где была совершена лития, после которой протодиаконом прочитан с соборного крыльца указ Св. Синода о восстановлении древнего почитания благоверной княгини.

Точно также в Москве, в вечер торжества прославления мощей святителя Ермогена, патриарха Московского, в разных местах кремля для народа, под открытым небом, на нарочно сооруженных помостах и принесенных к ним иконах, совершались всенощныя:

«Дух дышит, идеже хощет». И казалось бы особым величием и всемогуществом Божиим: если бы не только в храме, но и под открытым небом среди привольной природы совершалось чудо пресуществления.

Человека, который много путешествовал по Западу и видал, как там храмы открыты от раннего утра до позднего вечера, смущает мысль о том, почему у нас храмы открываются исключительно только во время богослужения. Святыни доступны лишь в то время, когда люди, занятые размеренным трудом — службою или торговлею — бывают поглощены своей деятельностью.

Многие лица любят посещать ежедневно какую-нибудь излюбленную святыню. Так, есть многочисленный разряд лиц, которыя стремятся всякий день поклониться Казанской иконе Божией Матери, стоящей в Петербурге в соборе того же имени. Но по утрам до поздней обедни, икона в большинстве случаев отсутствует, так как ее возят по домам желающих принять ее, а в шесть часов собор уже бывает закрыт.

Между тем несомненно, что если бы доступ в собор не был ограничен столь ранним временем, многие люди, освободясь от своих дневных дел, приходили бы к иконе на поклонение. Если вам под вечер в иностранном городе хочется сосредоточиться, вы входите в любую церковь, видите там светильники, тихо теплящиеся пред местными святынями. Вы можете уединиться, помолиться, успокоить свою душу, снять с себя какое-нибудь искушение, вообще сблизиться с Богом.

Можно со смелостью утверждать, что многие верующие, но слабые характером, поддающиеся соблазнам, люди избежали бы не одного искушения, если б могли от этого искушения укрыться в каком-нибудь ближнем храме и там помолиться. Большие города бывают жестоки к своим жертвам. Много, много в них совершается в момент отчаяния самоубийств. И, может быть, не одна жизнь была бы спасена, если б при проходе мимо храма душу потянуло в последний раз под святые своды. А там знакомая, привычная обстановка веры оказала бы свое отрезвляющее и спасающее влияние.

И хочется просить, хочется кричать: шире откройте храмы, не держите их на запоре постоянно, кроме часов службы. Сделайте храм тем, чем является та благодатная врачебница, вход в которую не возбранен ни днем, ни ночью.

На ночь церкви, конечно, можно и должно запирать, но часов с шести утра до девяти вечера им следовало бы быть открытыми, особенно в больших городах, где храмы, несомненно, имеют средства на то, чтобы держать достаточное для их охраны количество сторожей.

Вот, одна из тайн невидимо совершающаяся в опустелой церкви, описанная в прекрасном стихотворении стараго поэта Розенгейма: «Пустая церковь».

Вечерня отошла: последний возглас клира
Замолк под сводами; волнуется народ.
Молитва кончена, и снова голос мира
В растворенную дверь детей своих зовет.
Вечерний солнца луч, в окошко проникая,
Скользит и движется по стенам и столбам,
И лики темные, как будто оживая,
Глядят таинственно, являясь тут и там,
Порой блеснет оклад, мелькнет резная рама,
Иль сцена библией завещанных картин;
Кругом и полумрак, и тишь пустого храма...
Вот сторож задремал. Теперь я здесь один,
Один... нет, не один... Мне слышится рыданье:
Здесь плачут, здесь скорбят, здесь люди быть должны.
Еще здесь кто-то ждал, тая в груди страданье
Уединения, безлюдья, тишины.
Ищу, кто б это был. Чье горе, укрываясь,
Пришло наедине излиться пред Творцом.
Вот группа... женщина, слезами заливаясь,
С малютками-детьми склонилась пред крестом.
Невидим за столбом, я вижу их свободно.
Бедняка думает, что здесь она одна,
И пред Распятием, припав к плите холодной,
Рыдает, жаркою мольбой поглащена,
Как быдто хочет все — весь гнет сердечной боли —
В ней вылить из души растерзанной своей.
Малютки — старшему девятый год, не боле —
Сробели, бедные, и плачут вместе с ней.
И, группу скорбную как будто осеняя,
Воздвиглося над ней Распятье в высоте,
И к плачущим, с него объятья простирая,
Склонился Праведник, распятый на кресте.
Забыв о Собственном страдании суровом,
Покрытый язвами и кровию облит,
Склонил Он бледный лик в венке Своем терновом
И, полный благости, с любовию глядит.
Случайно освещен в тот миг лучем заката,
Он, мнится, говорит им взглядом кротких глаз:
«Идите все ко Мне, кого гнетет утрата,
Ко Мне, скорбящие, Я упокою вас!»

Людям сродно стремиться увековечить черты дорогих им людей, держать их пред собою и, всматриваясь в них, во время земной разлуки или после их смерти возстановлять в памяти эти черты и, напрягая соображение свое, чувствовать их пред собою присутствие, видеть их живыми, слышать их голос. Это здоровое, естественное, понятное стремление.

Люди сильной религиозной мечты стремились, понятно, запечатлеть во внешнем образе дорогую им память о Спасителе мира, о Пречистой Его Матери и о тех святых, которых они или знали живыми, или которые много веков спустя после их смерти стали близки духовному миру этих людей.

Происхождение икон и присущей им благодати по преданию таково. Первыя десятилетия после Вознесения Христа на небо были охвачены жаждой видеть воочию Пресвятую Богородицу, Которая казалась людям живым доказательством высоты Христова учения.

Один из современников Богоматери пишет к апостолу Иоанну Богослову: «Много жен у нас только о том и думает, как бы приехать к вам, чтобы видеть Матерь Иисусову. Достойные доверия люди поведали нам, что в Ней по Ея святыне человеческое естество кажется соединенным с ангельским. И все такие слухи возбудили в нас безмерное желание видеть это небесное чудо».

И, когда эта мечта сбывалась, то, что видели те счастливые христиане, превосходило всякое их ожидание.

Так описывает Дионисий Ареопагит свое впечатление от лика Богоматери:

«Никто из людей не может постигнуть своим умом то, что я видел. Исповедую пред Богом: когда я Иоанном, сияющим среди апостолов, как солнце на небе, был приведен пред лицо Пречистой Девы, я пережил невыразимый чувства. Пред мной заблистало какое-то божественное сияние. Оно озарило мой дух. Я чувствовал благоухание неописуемых ароматов и был полон такого восторга, что ни тело мое немощное, ни дух не могли перенести этих знамений и начатков вечной, божественной, небесной славы. От Ея благодати изнемогло мое сердце, изнемог мой дух».

Понятно после этого стремление тех, которые не видали воочию Богоматери, видеть Ея изображение. Идя навстречу этому желанию, апостол Лука, который был живописец, изобразил лик Богоматери и принес к Ней свое написание. Богоматерь произнесла над этим изображением Своим: «Благодать Моя и Родившагося от Меня с сим изображениям да будет».

Вот, происхождение икон и благодатной их силы.

Евангелист Лука, по преданию, нарисовал несколько таких икон. К числу их принадлежит знаменитая Владимирская икона, которая из Византии перешла к Владимиру Мономаху, затем к Андрею Боголюбскому, им перенесена из Киева у Вышгорода во Владимир, а для спасения Москвы от Тамерлана перенесена впоследствии в Москву; Андронникова, находящаяся в Вышневолоцком женском монастыре и некоторыя другия.

Предание говорит о нескольких чудесных изображениях земного облика Самого Господа Иисуса Христа. Владетель города Эдессы Авгарь был поражен проказою, когда услыхал о том, что в Палестине ходит необыкновенный человек, именем Иисус, и производит там поразительныя исцеления.

Авгарь послал Иисусу Христу письмо, полное необыкновенной сердечности, в котором предлагал Ему прибыть к себе в Эдессу для исцеления, обещав Ему покойную и безопасную жизнь, так как, повидимому, слыхал, что у Иисуса много врагов. Был послан в числе посольства и живописец для того, чтобы в случае, если Иисусу невозможно будет приехать к Авгарю, с Него было снято изображение. Посол застал Иисуса Христа учащим народ, и живописец тщетно стремился отразить на полотне черты Пречистаго лика.

Когда, по окончании проповеди, передали Христу послание Авгаря, Он ответил относительно приезда отказом, потом потребовал плат, приложил к нему лицо, и на этом плате отразился лик Христа.

С этим Нерукотворенным образом посланный возвратился к Авгарю, который тут же получил исцеление. Авгарь стал христианином и окружил спасительный для себя Нерукотворный лик Спаса большим уважением. В последующее время Нерукотворенный образ помещался над городскими воротами, и пред ним теплилась неугасимая лампада.

Когда возникла иконоборческая ересь, истреблявшая и оскорблявшая иконы, и иконоборческое движение доходило до Эдессы, то православные жители Эдессы, спасая святыню, решились заложить лик Христов во впадине ворот кирпичами, оставя пред ним горящую лампаду.

Прошло много десятилетий, пока не было возстановлено иконопочитание, и при торжестве его был размурован образ Спасителя. Он оказался невредимым, а пред ним, чудом Господним и в знамение того, насколько угодно Богу иконопочитание, продолжала гореть зажженная так много лет тому назад лампада.

Есть еще разсказ относительно другого плата с Нерукотворенным ликом Христовым. Когда Христа вели от дома Пилата на казнь к Голгофе, и Он, изнемогая, падал под бременем крестнаго древа, одна благочестивая женщина, Вероника, сжалившись над Ним, вынесла Ему плат для того, чтобы Он мог стереть пот и кровь, струившиеся по Его лицу. Христос прижал плат к лицу, и когда Он отдал его Веронике, на плате отразилась глава божественнаго Страдальца с израненным челом, со спутанными волосами и в терновом венце. Этот плат Вероника по преданию носила императору Тиверию, который поклонился ему и принял в Христе замученнаго Бога.

Царьград, как средоточие Восточно-Римской империи, собрал к себе множество святынь и вещественных воспоминаний о жизни Христа на земле и о Богоматери. Среди них был перенесен из Эдессы в Царьград и Нерукотворенный образ Спаса. Большая часть этих святынь исчезла.

Разграбив Константинополь, крестоносцы захватили с собой на корабль среди других святынь и Нерукотворенный образ Спаса. Корабль их был разбит на море и пошел ко дну. Говорят, что в Архипелаге есть место, где постоянно крутится водная воронка. По преданию, ходящему между моряками, эта воронка обозначает то место, где пошел ко дну корабль крестоносцев с мировыми святынями.

В Италии, в городе Турине, хранится большое полотно с отраженным на нем изображением Христа. Полагают, что это тот самый погребальный саван, в который был обернут Христос и на котором столь же чудесно, хотя не столь ясно, как на Нерукотворенном образе, отразилось изображение тела умершего Богочеловека. Эта плащаница осталась в погребальной пещере при воскресении Христа.

В нашей православной России жизнь церкви и жизнь народа, жизнь земли были так тесно связаны между собою, что история церкви русской есть история самой России. И сколько святынь русских имеют значение общегосударственное, потому что с именем их связано воспоминание о тех знамениях, которыя сотворил Господь для спасения России.

Как чудными маяками, которые в тихую погоду напоминают о безопасности во время бури и на которые в бурю направляют плавание свое корабли, как такими надежными, испытанными в прошлом, маяками обставлена русская страна чудотворными иконами.

Вот, в теплом Киеве над заветными волнами Днепровскими дивная икона Успения Богоматери Киево-Печерская, которую Сама Владычица передала во Влахерне благочестивым братиям зодчим, договаривая их идти в дальнюю Россию на создание Ей чуднаго храма. Вот «Нерушимая Стена» — это символ покрова, распростертого над южной Россией. Той Богоматерью, Которую так трогательно зовет тамошний народ «Мати русскаго краю». Вот, подвигаясь к северу, в селе Каплуновке, Харьковского уезда, одна из отраслей Казанской иконы — икона Каплуновская, помогшая Петру Великому в его борьбе с Карлом двенадцатым и находившаяся на поле знаменитой Полтавской битвы.

Перейдем на запад. Вот, икона Одигитрии — Смоленская, от которой был голос к воину Меркурию во время нашествия татар, повелевая ему идти бесстрашно в татарский лагерь и сразиться с тамошним богатырем. Вот, в нескольких шагах от нея Смоленская Надворотная икона, которая была вынесена из разоренного Смоленска в двенадцатом году дивизией генерала Неверовскаго, которую обносили перед Бородинским боем по рядам русского войска, пред которой излито готовившимися к смерти борцами столько чувств, столько дум о вечности в прощании с землей. Как Богоматерь, посещавшая Елизавету, день в день пребыла Смоленская Надворотная икона при армии три месяца и вернулась в Смоленск: «пребысть Мариам с нею яко три месяцы и возвратися в дом свой».

Вот, в верном оплоте России от западных ея врагов, седом Пскове, Псково-Печерская икона, благодатью которой сброшена со Пскова осада великого полководца того времени, польского короля Стефана Батория...

Вот, в Новгороде икона Знамения, спасшая Новгород от разорения ратью Андрея Боголюбского и в Новгородских же пределах явившаяся в воздухе Тихвинская икона, спасшая Тихвинский монастырь от пленения шведским полководцем Делагарди.

На крайнем севере в Архангельском монастыре икона Сосновская, благодатью своей оградившая в 1854 году Соловки от захвата англичанами и во время бомбардировки обители принявшая на себя рану, причем навсегда потемнел лик иконы.

Войдем во внутрь коренной России... Сколько икон, сколько воспоминаний!

На окраинах Москвы икона Донская, принесенная с Дону на Куликово поле, видевшая эту победу, которая открыла России зарю новой жизни. А неподалеку от кремля, в церкви того же имени, Гребенская икона, принесенная к той битве гребенскими казаками. Вот, в виду памятников Минина и Пожарского и кремлевских стен белеет Казанский собор, и в нем та икона, которая пришла под Москву с освободительной ратью Минина и Пожарскаго и которую несли в челе русских дружин, вступавших в отбитый от поляков кремль. А в Успенском соборе, этом алтаре всей русской земли, в великой славе сияющая Владимирская икона, с именем которой связано избавление Москвы от разорения Тамерланом, свержение татарского ига, и сколько еще других спасительных событий.

В новой русской столице, на берегах Невы, в великолепном соборе лик чудотворной Казанской иконы благостно склоняет свои очи на приходящий к Ней неизсякающий народ. И тут же, под высокими сводами, спит в своей могиле великий полководец Кутузов. Здесь он, принимая командование над русской армией для борьбы с Наполеоном, со слезами молился пред этой иконой, которая на него была возложена и осенила его своею благодатью для последнего его победоносного и чудесного бессмертного подвига.

А сколькими нитями связаны отдельные людские существования с разными заветными для отдельных родов и семей иконами.

У одной бедной старушки, тихо доживавшей свой век смотрительницей богадельни в Москве, я увидел в небольшой комнате громадных размеров икону Спаса Нерукотвореннаго:

Мой муж, умирая,— разсказывала она,— не оставил мне ничего, указал он только на эту вот икону и говорит: «вот тебе мое наследство, с ним ты проживешь»...

Эта икона меня поддерживала. Приходилось тяжело, но я никогда окончательно не падала духом, выростила детей, которыя все разошлись по разным дорогам и живут честною жизнью. Теперь вот под этим ликом жду своего конца. Вера моего мужа оправдалась.

Есть семьи, где вам покажут старинные иконки, которые находились на дедах и прадедах в бою, принимая на себя вражеские пули, сплющивались, но спасали огражденных ими людей.

Мне пришлось в окрестностях одного старинного города посетить родственную семью, живущую в старой усадьбе, жалованной роду первыми Романовыми. Дело было осенним вечером. Держа старинную канделябру в руках, хозяин с женой водили меня по старому дому, строенному пред отечественной войной, показывая старые семейные вещи и семейные портреты. Подойдя к дверям одной комнаты, они заговорили шепотом.

— В этой комнате,— сказала хозяйка,— его отец родился,— и кивнула головой на мужа. Этот отец был известный русский поэт, оставивший заметный след в русской литературе. Мы вошли. В просторной полупустой комнате стояла колыбель, и в ней под кисейным пологом сладко чмокал во сне, раскинувшись на подушке, младенец. Комната была озарена мягким светом лампады. Синий огонек озарял лик иконы в золоченом окладе.

— Казанская,— тихо прошептала хозяйка,— отца моего тестя благословляли ею на свадьбу.

Казалось, глаза Пречистаго Лика достигали колыбели и охраняли спящего там младенца. Тут была преемственность поколений, цепь существований, охраняемая заветной родовой святыней.

Дети с непосредственностью своих свежих здоровых чувств очень любят иконы шейные и стенные. Умилительно видеть, как маленький мальчик или девочка, собираясь в путешествие, хлопотливо снимают со стенки образок и бережно его завертывают, не желая разставаться с ним. Есть образа, прославившиеся потом, в которых заключен порыв чистой детской веры.

В Москве на Остоженке, в Дурновском переулке, есть Барыковская богадельня, и в домовой церкви при ней замечательная икона. Генерал Дурново, бывший владелец этого дома, привез из Турецкой кампании с собой пленного турченка, к которому привязался, как к сыну. Мальчик был тихий, сдержанный, умный, с глубокими чувствами и сильно заинтересовался христианской верой. Его приготовили к принятию христианства, и он был крещен. Вскоре после того он стал еще более молчаливым и сосредоточенным, постоянно молился и никого не пускал в большую, отведенную ему комнату.

В то же время он сильно ослабел телом, но был чрезвычайно ясен и радостен духом. Он как-то выразил желание говеть, приобщился и в ночь после этого дня был найден бездыханным на своей кровати. А на стене этой комнаты, куда давно уже никто не заходил, оказался нарисованным лик Нерукотвореннаго Спаса громадных размеров, голова приблизительно в человеческий рост.

Впоследствии из роскошного дома генерала Дурново была устроена богадельня, а образ Спаса так и остался на стене в той комнате, которая потом отошла под церковь. Длинная гирлянда лампад горит пред громадным черным ликом, живопись которого можно еле разобрать после бывшего тут пожара. И все в этой тихой церкви полно воспоминаний о таинственном мальчике, излившем свою новую и пламенную веру в создании этого лика и отлетев шего к Отцу света.

Вокруг этой местности расположено много учебных заведений мужских и женских. И ежедневно гурьбы детей, отправляясь учиться, заходят к чудотворному образу, нарисованному, около века назад, непорочным чужеземным ребенком.

Для верующего несомненно, что иконы являются часто теми орудиями, которыми Божество и небожители как бы беседуют с людьми. Лица, склонные к духовной жизни, несомненно, наблюдали не раз, что какими-то непостижимыми путями люди иногда получают неожиданно те иконы, которых жаждут или которые, по некоторым обстоятельствам, им следует иметь.

Некоторые почитатели великого старца Серафима Саровского, с нетерпением ожидавшие его церковного прославления, передают, что не раз им совершенно неожиданно доставались старинныя изображения старца, именно такие, о которых они мечтали.

В одной православной семье молодой человек, читавший превосходную книгу графа М. В. Толстого «Разсказы из истории русской церкви», находился под сильным впечатлением повести о явлении Феодоровской иконы и особенно желал иметь ее, так как родные его были костромские помещики. У этого молодого человека с раннего детства была небольшая икона в золоченом окладе, с которою он никогда не разставался и которую он считал за Владимирскую.

В те самые дни, когда более года длившееся желание иметь у себя Феодоровскую икону не давало ему уже покоя, эта его любимая икона упала, причем от нея отделился оклад, и на доске он прочел ясно: «икона Божией Матери Феодоровская».

Так как эта семья хоронилась в Москве в Донском монастыре, то сестра этого молодого человека захотела иметь Донскую икону. И что же, как-то осенью по возвращении из летнего отсутствия, чистя иконы, она заметила на иконе, висевшей в ея комнате, которую она считала за Смоленскую, не замеченную ею доселе надпись на краю: «икона Донская».

Мне известен еще такой случай. Один человек обогнал на Петербургской улице сборщицу-монахиню, не подав ей. А потом, точно остановленный какой-то силой, подождал ее и спросил, на какую обитель она собирает.

— Божией Матери «Отрада и Утешение»,— ответила она.

Он подал и подумал про себя: «какое значительное и прекрасное название икона Богоматери «Отрада и Утешение». В тот же день получил он письмо от одной старинной знакомой, которая писала ему: «Знаете ли вы, что в день вашего ангела празднуется иконе Богоматери «Отрада и Утешение». Если у вас ея нет, я вам ее пришлю».

Отраден вид тех жилищ, где живут по старозаветному, где «в красных углах» стоят иконы большого размера с теплящимися пред ними лампадами. И как жалки те, еще верующие, но не смеющие исповедывать открыто свою веру, семьи, где в парадных комнатах иконы прячут или вешают такия маленькия иконы, что они сливаются с рисунками обоев.

Если бы мы верили горячей и чище, и, пока мы в силе, собирая себе видимые предметы веры, мы сосредоточили бы свою любовь на тех иконах, который нам были дороги по каким-нибудь воспоминаниям, по обстоятельству тех явлений, наконец, по самым именам своим: мы тогда получили бы много духовного счастья, потому что Богоматерь не оставляет без отклика тех, кто к Ней стремится.

Одни имена икон Богоматери, если в них вдуматься, дают душе такое утешение!

Самый вид этих икон как возвышает душу!

Вот, Богоматерь нежно прижимает обеими руками к щеке головку Младенца («Касперовская»). Вот, держа правой рукой Младенца, левую с выражением страдания прижимает к голове («Утоли моя печали») . Вот, крепко обеими руками держит Младенца Христа, словно боясь, что от Нея Его отнимут, как готова держать и охранять всякую доверившуюся Ей душу («Взыскание погибших»). Вот, показывает Христу, спящему в рубашечке у Нея на коленях, небольшой крест, за который Младенец ухватился своей ручкой, а около стоит та таинственная чаша, которую Ему предстоит испить («Козелыцанская»). Вот, держит в левой руке ветку расцветших цветов («Неувядаемый цвет»). Вот, одной рукой обнимает Младенца, в другой лестница в знамение того, что она является связью между землей и небом («Путивльская»). Вот, поникнув головой, поддерживает руками семь стрел, пронзивших Ея сердце («Семистрельная»). Вот, стоит среди огненной звезды («Купина неопалимая») — прообраз Ея неизменной непорочности — до Рождества Дева, в Рождестве Дева, по Рождестве Дева. Вот, одетая в царские одежды, в неизъяснимом величии царицы, в неизъяснимой красоте и скромности белой лилии, сложив руки на груди, с поникшей головой внимает каким-то тайнам, совершающимся в Ея сердце («Остробрамская»).

Замечают, что женщина, окруженная прекрасными изображениями во время плодоношения, родит прекрасного ребенка. Так, на жизни, которую она носит в себе, отражаются те образы, которыми она окружена.

Как прекрасна была бы наша душа, если бы окруженные со всех сторон иконами Богоматери и теми картинами, на которых лучшие художники отразили свою святую мечту о Ней, мы бы заставили нашу душу все сильней и полней отражать в себе бесконечные совершенства Девы Марии.

Общая разрушаемость всего земного имеет в себе что-то глубоко печалящее человека. Эта разрушаемость есть отражение того проклятия, которое пало на человека после его грехопадения. В раю все было вечно нетленным, вечно свежим, возобновляющимся в силе своей, в своем непрерывном развитии; это было ликующее торжество бытия.

Ужас охватывает душу, когда думаешь о том, как время сметает с лица земли без остатка целые народы и страны, как безмолвная пустыня разстилается там, где были некогда города значительнейшие во вселенной, блестевшие богатством, кипевшие жизнью и громадною деятельностью.

К таким сказочным городам древнего мира принадлежал Мемфис, лежащий в Египте, в нескольких десятках верст от теперешнего бойкого и торгового города Каира.

Пишущему эти строки пришлось посетить ту пустыню, которая разстилается теперь на месте Мемфиса. Глубокие сыпучие пески, перемежающиеся бедными деревнями феллахов и пальмовыми рощами. Жгучее солнце. В одной из рощиц лежащая навзничь на подпорках чудовищная по величине каменная фигура одного из фараонов, своими каменными глазами всматривающаяся в небо. Погребенные под песком остатки зданий... Вдали загадочные пирамиды и открытые под песком загадочные могилы обожествленных быков-аписов, загадочные храмы со странными фресками по стенам и с каменными фигурами фараонов, кое-где наметенный ветром правильный узор на песчаной поверхности пустыни...

Вас охватывает ужас и жуть от этого мертвящего безлюДья и мертвенности там, где люди бились и страдали, любили, надеялись и были счастливы, мыслили и чувствовали. Все это время сокрушило, не пощадило ни железа, ни камня, сгладило всякий след жилья, обратило в безличное, страшное ничто...

Когда вам случается видеть что-нибудь оставшееся от дорогого умершего человека, какую-нибудь бумажку, на которой дорогая рука начертила несколько строк, не становится ли вам странным это сопоставление, что вот — эта ничтожная бумажка существует, а человек, изобразивший на ней свои мысли, ушел безвозвратно. И как бы вам хотелось закрепить эти убегающие существования, которыя ничем удержать нельзя; как бы вам хотелось удержать, если не самую жизнь в этих людях, что невозможно, то, по крайней мере, сделать неизменяемыми и нетленными их оболочки.

И это чудо в мире совершается: люди, которые достигли безгрешного состояния первого человека, люди праведные избегают общего закона тления, и тела их сохраняются неповрежденными.

Надо самому присутствовать при торжестве открытия мощей, чтобы пережить то необыкновенное, возвышенное чувство, которое охватывает душу, когда раку с нетленными мощами извлекают из земли, и праведник словно выходит, как новый Лазарь, из своей могилы к ожидающему его народу.

Мало того, что здесь произошла победа нескончаемой во Христе жизни над законом общего разрушения. Божья благодать дает еще мощам цельбоносную силу. Совершающиеся у. них исцеления и бывают обыкновенно поводом к освидетельствованию мощей и к признанию чудотворящих праведников святыми, Церковью прославляемыми.

У нас недостаточно распространены точныя и правильныя сведения относительно святых мощей. Признаками мощей является их цельбоносность, а не та или другая степень их сохранности. Известны случаи полного сохранения тел лиц, далеких от какой бы то ни было святости и даже известных своею широкою и разсеянною жизнью. И, наоборот, величайшие мировые праведники не имели мощей так называемых «целокупных», то есть тел, сохранившихся в полном своем составе. К числу таких праведников принадлежит великий святитель Николай Чудотворец, кости котораго источают целебное миро.

Есть мощи, отличающиеся особо ярко выраженным нетлением. Разсказывают, что к таким мощам принадлежат почивающие на острове Корфу, близ берегов Греции, мощи великого милостивца, участника первого вселенского собора святителя Спиридона Тримифунтского, сохраняющиеся в таком виде полторы тысячи лет. Ежегодно оне при большом стечении народа, в день памяти святителя, носятся в торжественном шествии по городу.

Доводилось слышать разсказы, что иностранцы, особенно англичане, проживающие на этом острове для пользования его хорошим климатом, оказывают крайнюю, не всегда почтительную любознательность к мощам святителя, и что даже от этого на нетленном лике является выражение какой-то скорби.

Из мощей, в России почивающих, особенно жизненны во Владимире мощи юнаго князя Глеба, сына святого благоверного князя Андрея Боголюбского. Он умер за несколько дней до мученической кончины своего отца, и мощи его пролежали в земле до обретения много веков. Все тело князя сохранилось, как у живого, рука свободно гнется.

Передают о такой же жизненности мощей святителя Феодосия Углицкого. Присутствовавший при переоблачении его, покойный праведный епископ Черниговский Антоний, передавал мне, что, когда при переоблачении нажали на грудь — это нажатие, как у живого человека, отдалось в ногах.

Наиболее чтимыми мощами в России являются мощи великих русских иноков Антония и Феодосия Киево-Печерских с великой ратью их сподвижников и последователей в Ближних и Дальних пещерах Киево-Печерской лавры, преподобного Сергия Радонежского в созданной им Троице-Сергиевской лавре под Москвой, святителей Московских в Успенском соборе, святителей и князей Новгородских в древней Новгородской Софии, князя Гавриила-Всеволода в Псковском Троицком соборе, преподобнаго Тихона Калужского в Тихоновой Калужской пустыни, также и мощи новых чудотворцев русской земли, открытые в течение последнего века — Димитрия Ростовского, Митрофана Воронежского, Тихона Задонского, Феодосия Черниговского, Серафима Саровского, Иоасафа Белгородского.

Мир верующих жадно ищет доказательств своей веры в безсмертие и с особым умилением и усердием подходит к ракам людей, восторжествовавших над смертью и лежащих в этих раках, как к громким проповедникам безсмертия и вечности.

Сколько дум, сколько чувств навевают на вас узкие, низкие, глубоко ушедшие в землю, пещеры Киево-Печерской лавры с небольшими углублениями, в которых помещены в простых раках нетленные мощи здесь в тяжелом подвиге трудившихся и здесь упокоившихся праведников.

Там, наруже, солнце сияет, заливая ярким светом дивную картину Днепра и Киевских высот, на которую досыта не насмотришься, вдосталь не налюбуешься. А тут, в недрах земли, в этих темных глубоких пещерах чувствуется своя красота и цветет своя счастливейшая весна. Здесь дух человека, положивший во Христе все свое стремление, сострадал Христу, определяя себя на вольные муки. Здесь люди, не слышавшие живого слова человеческого, не видевшие неба, усилием веры чувствовали себя в ином прекраснейшем небе, и, живя, с человеческой точки зрения, в постоянной пытке, услаждались видениями нескончаемого блаженства, предвкушая неописуемую райскую сладость.

«Войдя во внутреннюю клеть свою, дай свободу своему духу, смири свою плоть, присядь у ног Христовых, и дай животворным речам Его литься в свою душу — вот, что шепчут верующему человеку Киевский пещеры.

Есть святые, которые по величайшему смирению своему не хотели, чтобы мощи их были извлекаемы из недр земли и покоились наруже. Вследствие общего убеждения в их святости были делаемы попытки копать землю у их могил, но всякий раз из земли выходило пламя, отгонявшее копавших.

Так было на месте погребения преподобнаго Антония Киево-Печерского, так же было и у могилы преподобного Варлаама Хутынского. Ее хотел разрыть Иоанн Третий, но из могилы появилось грозное пламя, которое устремилось прямо на великаго князя. Он в ужасе убежал, бросив свой жезл, который обгорел и, доныне хранимый в ризнице Варлаамо-Хутынского Новгородского монастыря, свидетельствует о происшедшем здесь знамении.

Существует ряд подвижников, место последнего покоя которых даже вовсе не известно. Это было со многими великими Египетскими отцами-аскетами и с величайшим из апостолов, Иоанном Богословом, тайновидцем.

Нужны ли Богу дары человеческие, Богу Вседовлеющему и Вседовольному? Они нужны душе человеческой, которая в этих дарах выливает волнующие ее чувства: благоговение, благодарность, восторг.

Одним из ярких выражений таких чувств являются огни, которые теплят во имя Божие пред иконами люди. Что может быть отраднее церкви ярко освещенной, с пуками свеч, сияющих у иконостаса пред чтимыми святынями?

Когда вы подходите к какой-нибудь общенародно чтимой иконе, как к Иверской в Москве, Казанской или Нерукотворенного Спаса в домике Петра Великаго в Петербурге и, подходя к иконам, смотрите на эти милые и мирные огоньки лампад и свеч, прислушиваетесь к тихому потрескиванью тающего воска, вам начинает думаться: вот, символ живых слез, что кипят здесь пред этими святынями в душах людей, вот, чистыя жертвы Богу, принесенные в благодарность, в моление, как крик о помощи, как стон страдающей груди:

Дорог мне перед иконой,
В светлой ризе золотой,
Этот ярый воск, возженный
Чьей, неведомо рукой.
Знаю я: свеча пылает,
Клир торжественно поет,
Чье-то горе утихает,
Кто-то слезы тихо льет.
Светлый ангел упованья
Пролетает над толпой,
Этих свеч знаменованье
Чую трепетной душой.
Это медный грош вдовицы,
Это лепта бедняка,
Это, может быть, убийцы
Покаянная тоска.
Это светлое мгновенье
В диком мраке и глуши,
Память слез и умиленья
В вечность глянувшей души.

Описывая древний русский монастырь и тот народ, который под сводами его искал утешения от великого русского бедствия, татарского ига, поэт говорит:

И в темных маленьких церквах
Душистый воск горит, как жар,
Пред образами в жемчугах —
Сердец скорбящих чистый дар.

Человек, который ставит свечу, как будто говорит Богу: пусть горит она пред Тобою тем огнем, которого во мне так мало. Пусть заменит она, сияя пред Тобою своим чистым огнем, ту чистоту, которой во мне нет.

Самый материал, который горит в свечах и лампадах, имеет особое высокое значение. Свет в лампадах есть знак милосердия Божия, так как в древности елей возливался на раны для промывания их. А что может быть чище того воска, который отлагает пчела, собрав в хобот свой чистейший сок листьев и цветов: в свечах и лампадах приносится чистейшая жертва Источнику чистоты.

Есть какое-то особое мистическое значение в горящей за душу человека свече, в неугасимо теплимой лампаде.

Замечают, что человек, который решил всю жизнь теплить в жертву Богу одну или несколько неугасимых лампад, никогда не останется без куска хлеба, потому что Бог не допустит, чтобы человек, приносящий ему непереставаемый дар, был бы лишен возможности этот дар продолжать.

Как высок порыв тех людей, которые по смерти своей завещают установить где-нибудь неугасимую лампаду! Чрез много лет по их смерти, как дар их души, давно отлетевшей от земли, пред излюбленными святынями будет безстрастным огнем своим теплиться, как тихое сияние давно переставшего биться сердца, зажженная усердием их лампада.

Случалось ли вам в больших или малых городах поздним вечером или ночью, видеть сквозь стекла окон тихие огоньки лампад, зажженных перед иконами? Утомленные дневным трудом люди покоятся, поручив этим огням гореть за них пред Богом, как память о Нем, благодарность, молитва.

Гори лампада!.. озаряй
Святых икон киот отрадный
И слабый свет свой проливай
В приют печали безпощадной!..
Пусть отблеск риз сих золотых
Твое сиянье оттеняет,
Пусть разноцветность камней их
Тебя в отлив свой одевает!..
Гори лампада!.. Озаряй
Моих икон киот священный
И тихим блеском освещай
Приют, святыней осененный...

Особенно трогают огни лампад в убогих лачугах, где для приобретения месячного количества масла людям приходится урезывать и без того скудное свое пропитание.

Бывает, что богатыя женщины не удовлетворяются тем, чтобы теплить лампады и свечи пред иконами на свои незаработанный деньги и исполняют какия-нибудь женские работы, помышляют продавать их, и эти-то трудовыя деньги и употребляют на масло и свечи.

Иногда пред чтимыми святынями вы увидите поставленное на время паникадило с громадной свечей. Это кто-нибудь для испрошения милости или в благодарность затеплил большую свечу, которая должна гореть, пока вся не выгорит.

Иные, умирая, поручают родным своим поставить за них после похорон своих свечи пред теми святынями, к которым они ходили при жизни молиться. Задумывались ли вы когда-нибудь во время обедни, смотря на так называемый канунный столик, на котором теплят свечи за упокой отшедших людей? Тихо тающий воск, чуть дрожащие огоньки как-то особенно тепло и трогательно говорят о людях, отлетевших с земли, которых не забыли, о которых молятся, за которых предстательствуют оставшиеся без них и любившие их люди.

Вот, замечательная черта из жизни великого старца Серафима Саровского. Он всегда усердно молился за всех христиан усопших и живых, усилив эти молитвы в последние годы своей жизни. В келий отца Серафима горело много лампад и особенно много пуков восковых свечей большого и малаго размера. Они были поставлены на круглый поднос, и от постоянного их горения в тесной келий была постоянная жара. Отец Серафим сам объяснил значение этих свечей почитателю своему Мотовилову:

«Я имею, как вам известно, много особ, приходящих ко мне и благотворящих моим сиротам Дивеевским. Эти особы приносят мне елей и сами просят помолиться за них. Вот, когда я читаю «правило» свое, то и поминаю сначала их единожды. А так как, по множеству имен, я не могу повторять их на каждом месте «правила», где следует,— тогда и времени мне не осталось бы на совершение моего «правила»,— то я и ставлю эти свечи за них в жертву Богу, за каждого по одной свече, за иных же постоянно теплю лампады. И, где следует на «правиле» поминать их, говорю: «Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжег Тебе аз убогий сии свещи и кандила». А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка, или, так, простое мое усердие, ни на чем не основанное: то я приведу вам в подкрепление слова божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: «Моисее, рцы брату твоему Аарону, да возжигает перед Мною кандила во дни и нощи, сия бо угодна есть предо Мною и жертва приятна Ми есть».— Так вот, почему святая Церковь приняла в обычай возжигать в святых храмах и в домах верных христиан кадила или лампады пред иконами».

Разсказывали, что чудотворным образом отец Серафим чрез эти свечи знал о душевных опасностях, грозивших этим людям, так как тогда та свеча, которую он за эту душу поставил, падала...

В последний день своей жизни — первого января 1833 года — отец Серафим, отслушав литургию в дорогом ему храме Соловецких чудотворцев, обошел все иконы, прикладываясь ко всякой и ставя свечи.

Люди, восприимчивые к церковным впечатлениям, сами знают, какую отраду производит на душу вид множества зажженных в церкви лампад и теплящихся перед иконами свечей.

В великолепной Афонской часовне во имя великомученика Пантелеймона в Москве на Никольской, у Лубянских ворот, производят сильное впечатление большия паникадила, в которых горят лампады.

Надо стараться приобретать добрые привычки, и одна из таких необходимых для православного человека привычек — это теплить перед одной из дорогих сердцу икон неугасимую лампаду.

Храм, и все, что относится к храму, настолько высоко и свято, что нельзя относиться к этому с достаточным благоговением. Между тем, мы, по легкомыслию и недомыслию людскому, видим постоянное небрежение по отношению к храму.

Там, где присутствует невидимо Бог, где в страхе перед ежедневно возобновляющимся чудом Евхаристии ангелы склоняют свои лики,— люди смеются, болтают и злословят! Возможно ли предположить, чтобы в ближайшем присутствии земного царя кто-нибудь мог стоять небрежно или болтать со своим соседом? Как же допускать такое вопиющее небрежение в церкви — этом дворце и престоле живого Бога!

Совершенно неправилен привившийся во многих церквах обычай давать доступ в алтарь почетным прихожанам, которые часто, собравшись компанией из нескольких человек, развлекаются во время богослужения праздными беседами. В алтарь не должен иметь доступ никто, кроме священнослужителей и помогающих при служении, как-то: свещеносцев и лиц, разжигающих и подающих кадила. Между тем во многих петербургских соборах образуются целые кружки в несколько десятков лиц, присвоивших себе право стоять в алтаре.

На одной из архиерейских хиротоний довелось мне видеть, как стоявшего на коленях у престола с возложенным на главу его развернутым евангелием, в сонме архиереев, возлагавших на него руку, во время произнесения слов хиротонии — новопосвящаемого окружила густым кольцом толпа любопытствующих мирян.

Образовался у нас даже термин совершенно безсмысленный и совершенно противоцерковный: «почетные богомольцы». Почетных богомольцев нет и не может быть, как не может быть «почетных христиан». Все мы одинаково ничтожны перед величием Божиим, все мы одинаково мелкие пылинки, и всякое отличие, даваемое людям в храме, идет против Бога. Если в храме Христовом нет равенства, то где же оно будет?

Поэтому верх безчинства позволяют себе такие сварливые люди с более или менее видным положением, которые не представляют себе молитвы иначе, как на особенном, почетном месте. И, если кто-нибудь случайно это место займет, грубыми выходками или расталкиванием очищают они себе это место.

Локтями в Царствие Божие не проберешься.

Не правилен также обычай ублажать «почетных прихожан» таким вниманием, как вынос им во время причащения духовенства, чрез причетника, на подносе просфоры с теплотой. В старое время в Малороссии был еще более неправильный обычай подносить таким прихожанам, во время малаго входа, евангелие для целования.

Великий святитель Иоасаф Белгородский, происходивший сам из высшего малорусского сословия, решительно возстал против такого человекоугодничества в церквах и грозил таким священникам-человекоугодникам гневом Божиим.

В древней Руси немыслимо было, чтобы православный человек прошел мимо церкви, не сняв перед нею шапки и не осенив себя крестом. Теперь сплошь и рядом вы увидите нарушение этого обычая даже верующими людьми. Безобразно и непростительно. Человек, который не осмелится пройти не только мимо высшего человека, в котором он нуждается, но и перед равным собою, не приветствуя его поклоном, проходит перед местом особого присутствия Божия, ничем не выразив своего уважения этому месту. Снимать шапку перед храмами и креститься на них нужно внушать детям с раннего возраста.

Старец Серафим Саровский, имевший исключительно высокое мнение о святости храма, говаривал, что нет выше послушания, как при храме, что большое счастье подметать там даже пол. О святости всего того, что относится к области храма, он говаривал так, что все похищенное из храма, даже вынесенный из него сор, представляет собою огонь, разрушающий благосостояние человека. Поэтому даже сор, вынесенный из храма, он советовал не выбрасывать зря, а сжигать, развевая пепел по воздуху.

 (продолжение следует)

---

Другие статьи автора:

• Идеалы христианской жизни
   №4 ( 05.11.1991 1991 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №5 ( 26.12.1991 1991 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №7 ( 07.04.1992 1992 г. )
• Прп. Серафим Саровский как Чудотворец
   №7 ( 07.04.1992 1992 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №8 ( 02.06.1992 1992 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №10 ( 02.07.1993 1993 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №13 ( 22.03.1995 1995 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №13 ( 22.03.1995 1995 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №14 ( 21.09.1995 1995 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №15 ( 27.03.1996 1996 г. )
• Иеросхимонах Иоанн, первоначальник Саровский
   №16 ( 29.07.1996 1996 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №16 ( 29.07.1996 1996 г. )
• Идеалы христианской жизни
   №17 ( 14.07.1997 1997 г. )

---