Иеросхимонах Иоанн, первоначальник Саровский

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ И БЛАГОЧЕСТИЯ

Е. Поселянин

Память 4/17 июля

Церковь Преображения Господня (Коптовская)

Над северо-западной частью Петроградской Стороны, омываемой водами Малой Невки и Ждановки, до конца 1940-х годов возвышался величественный храм Преображения Господня, известный в народе под названием Спасо-Колтовского¹. Путь к нему шел по длинной Большой Спасской улице (ныне — ул. Красного курсанта), прямо упиравшейся в храм. Пятиглавый, с колокольней, он был выдержан в русско-византийском стиле. Очертания пяти луковичных глав отличались благородным вкусом, такая же глава венчала четырехъярусную колокольню высотой 18 сажен (свыше 38 метров).

История этого старинного петербургского храма восходит к самому началу XVIII века, когда в этой части города квартировал С.-Петербургский Невский гарнизонный полк, под командованием Петра Колтовского², по имени которого и получила название набережная Малой Невки и вся местность. В 1711 году в Колтовской слободе была поставлена походная полотняная церковь Преображения Господня. Первая деревянная церковь на этом месте, также во имя Спаса Преображения, была заложена 3 сентября 1727 и освящена 24 января следующего года.

Во второй половине XIX в., когда обветшали одна за другой две деревянные церкви, на этом месте была основана каменная. Она строилась с 1847 по 1862 годы — задержка была вызвана обвалом возведенного уже купола (архитекторы А. Т. Жуковский, затем Р. Б. Бернгард и А. В. Иванов). Освящение церкви митрополитом С.-Петербургским и Ладожским Исидором состоялось 23 июня 1874 года, несколько ранее был освящен нижний придел ее во имя свт. Димитрия Ростовского (5. XI.1872 г.).

В XVIII веке неподалеку от церкви находилась Тайная канцелярия и на располагавшееся при храме кладбище привозили хоронить тела умерших на пытках. Так, здесь погребен был 84-летний старец, иеросхимонах Иоанн, строитель и первоначальник Саровской пустыни, замученный в 1737 году при Бироне. В церкви над предполагаемым местом его погребения стояла Голгофа, «и тут же — небольшой портрет святого старца с живым быстрым взглядом глаз и светлым, почти веселым выражением лика; под стеклом — найденные железные обручи оков»³. В 1916 году храм был отремонтирован и украшен новой росписью в стиле Владимирского собора в Киеве. В память убиенного иеросхимонаха Иоанна из Саровской обители были привезены: икона преподобного Серафима, частица его мощей и некоторые священные предметы, как будто обитель и сам прп. Серафим Саровский через эти святыни явился сюда поклониться своему первоначальнику — страдальцу.

Иеросхимонах Иоанн, первоначальник Сарова

К числу знаменитых русских иноческих обителей — знаменитых не древностью своей, а высокою жизнью иноков — принадлежит Саровская пустынь.

В короткое время своего существования она выставила ряд замечательных настоятелей, впереди которых не только по времени, но и по достоинству стоит первоначальник пустыни Иоанн.

Начавшись при необыкновенном стечении событий, предзнаменованная чудным образом, Саровская пустынь дала русскому народу необыкновенных людей.

Из нее вышел игумен Назарий, восстановивший Валаам, который доселе, среди замечаемого во многих мужских монастырях упадка, является пышно цветущею, могучею, крепкою, ветвистою отраслью иночества

Еще же большее значение Сарова в том, что здесь с ранней юности жил, подвижничал и скончался великий старец Серафим, — один из величайших людей христианского мира.

Местность, где расположен Саров, была издавна населена народом финского племени, мордвою.

В 1928 г. татары покорили это место под предводительством ширинского князя Бахмета. И, вероятно, тогда же построен был на месте теперешнего монастыря, на горе между речками Сатисом и Саровою, татарский город Сараклыч. Он называется «царственнейшим» городом, занимал значительное пространство и был сильно укреплен. Четыре части его, окруженные отовсюду реками или глубокими рвами и высоким валом, обороняли друг друга. Часто бывали здесь битвы с окрестным населением, и первые монахи находили здесь в земле стрелы, сабли, копья и много человеческих костей.

Девяносто лет сидели здесь татары, и хан Бехан (1389 г.) был последним владетелем города. Теснимый местным населением, которое после Куликовской победы Димитрия Донского, уже не считало татар непобедимыми, Бехан должен был удалиться за Мокшу, где татары постепенно рассеялись по разным селениям.

Стольный город Сараклыч стал приходить в запустение. Он зарос лесом, заселился дикими зверями. Мало-по-малу оживленное некогда место города превратилось в дремучий бор, и исчезла память о тех, кто тут жил. На существование города указывало лишь имя, данное месту жителями: «Старое Городище».

Триста лет пустовало это место.

В 1664 г. пришел сюда пензенский инок Феодосий, и, поставив келью на валу бывшего города, стал подвизаться тут.

Иногда он ходил проповедовать жителям ближайшего села Кременок и передавал им о необыкновенных явлениях, которых он был свидетелем. Не раз по ночам он видал небо как бы раскрывшимся, оттуда являлся свет, освещавший всю гору; иногда сходил сверху огненный луч, иногда слышался громкий благовест многих колоколов. Все это утверждало Феодосия в мысли, что этому месту суждена великая будущность.

Феодосий скончал последние годы жизни в Пензе. После него здесь подвизался старец Герасим. Этот старец, проводивший жизнь попеременно в великих трудах и молитве, тоже был свидетелем разных знамений.

Стоя на молитве в праздник Благовещения, он услышал такой сильный звон, что гора, казалось, колебалась от него, и с тех пор этот звон слышался ему часто. «Мню, яко место сие свято», — говорил старец.

Привлеченные молвою об этом необыкновенном звоне, полагая, по суеверию, что это означает присутствие там клада, несколько крестьян села Кременки, стали рыть почву. Клада они не нашли, но нашли шесть четвероконечных каменных крестов и один медный.

Старец Герасим окончил жизнь строителем Краснослободского монастыря.

По его уходе, лет десять или более, это место опять стало необитаемым, а окрестные крестьяне одни были свидетелями все не прекращавшихся на «Старом Городище» знамений. То при ясной погоде слышался там гром, то доносился колокольный трезвон. Суеверные жители продолжали тщетно искать в горе клады. А место было все пустынное, пока не пришел сюда человек, избранный Богом, чтобы заселить его.

Иеросхимонах Иоанн был сын причетника села Краснаго, Арзамасскаго уезда, Феодора Стефанова, и родился в 1670 г., в миру назывался тем же именем Иоанн, которое получил впоследствии при пострижении в схиму.

Отец его был человек благочестивый и окончил жизнь в Арзамасском Введенском монастыре схимонахом с именем Феофан. С ранних лет Иван привязался к церкви, помогал своему отцу на клиросе, пел и читал.

Чтение духовных книг, особенно же житий святых, было его любимым занятием, и рано стала возникать в нем мысль о монашестве.

Одно видение укрепило его в этом намерении.

Он видел во сне икону Пресвятой Богородицы, стоявшую на воздухе. Икона, обращенная ликом к нему, сходила на храм и как бы призывала его к себе. Ни о чем он не думал в ту минуту, а только с великою радостью смотрел на икону и плакал.

Это видение он принял как зов Господа и Пресвятой Девы к монашеству. Бывали времена, что решимость его ослабевала; но потом, в страхе и раскаянии, что он не послушался таинственного зова, он опять укреплялся в своем решении, и молил Бога указать ему определенно свою волю.

И вот он увидел новый сон.

Он находился в доме своих родителей, сидел в раздумье все о том же неисполненном своем намерении. Вдруг вошли к нему иноки с книгою и монашеским одеянием.

- Мы пришли постричь тебя по твоему желанию, — сказал старший из них, с виду иеромонах, и, взяв ножницы, он совершил пострижение...

6 февраля 1689 года, на 19-м году от рождения, Иван был пострижен с именем Исаакия в Арзамасском Введенском монастыре.

Некоторые отголоски мирской суеты, неизбежно проникающие в стоящие в городах монастыри и частые посещения родных и знакомых (родное село его было в 6-ти верстах от Арзамаса) принудили Исаакия искать полного уединения.

От пришедшаго в Введенский монастырь монаха Филарета (Санаксарского) Исаакий узнал, что в дремучих Темниковских лесах, между Сатисом и Саровом, есть удобное для отшельничества место. Вместе с Филаретом Исаакий отправился туда и обошел все «Старое Городище». Красота этого места, непроходимая глушь, суровая дикость, совершенное безлюдье, величественная тишина этой таинственной горы: все произвело глубочайшее впечатление на молодого восторженного инока.

Помолясь, он вместе с Филаретом водрузил на горе крест и вернулся в монастырь с твердым намерением переселиться сюда.

В 1691 г. Исаакий, которому было тогда 21 год, с благословения настоятеля и своего духовника, поселился вместе с Филаретом на «Старом Городище».

Только месяц прожили они здесь. Устрашенный трудностями пустыннической жизни, Филарет вернулся в Санаксарскую пустынь, куда пошел и Исаакий. Выделяясь среди братии ревностною жизнью, он 22-х лет был рукоположен во иеромонаха, для чего ходил в Москву.

Но, по возвращении в Санаксар, сердце его опять разгорелось желанием пустыннической жизни. Он стал отыскивать себе сотоварища, и нашел его в лице еще не постриженнаго «бельца», жившаго в Спасском Арзамасском монастыре, Андрея.

Весной 1692 г. Исаакий опять пришел с Андреем на Старое Городище, и поставили на валу келию. Чрез несколько времени Исаакий остался один.

Тяжела, полна искушений жизнь пустынника, и, чтоб укрепить душу постоянною памятью о смерти, он стал рыть в горе пещеру, как символ гроба.

Этот труд рассеивал помыслы, искушавшие его, и давал ему душевный мир.

Вскоре Бог утешил его.

Однажды после долгого труда Исаакий прилег и как бы сквозь сон увидел себя стоящим у Киева, близ Киево-Печерской Лавры, на поляне, отовсюду окруженной лесом. Поляна была полна народа, и он услышал говор: «Архиерей Иларион идет!» Он увидел архиерея, в мантии и с жезлом, шедшего прямо на него, и благословившего его. Тогда Исаакий почувствовал в сердце необыкновенный мир, и в этом чувстве очнулся. Размышляя о сне, он решил, что, вероятно, это был тот Иларион, который первый стал копать Киевские пещеры; но ему не было известно, был ли тот Иларион архиерей. Справившись, он узнал, что Иларион был митрополитом Киевским.

Время от времени присоединялись к отшельнику товарищи, но скоро уходили от него, и он оставался терпеть один.

Как все пустынники, он должен был вести постоянную и тяжелую борьбу со врагом спасения. Как некогда великим преподобным, так теперь Исаакию виделись страшные призраки. Тогда искуситель являлся ему в виде целых полчищ с воплем гнавших его с этого места; иногда в виде близких лиц, будто бы призывавших его назад в мир, где он мог бы быть им полезен. Подчас находила на него страшная тоска и уныние, представлялись все удобства жизни в монастыре, среди братии, и ненавистною казалась пустынная келия. Брался он за рукоделие или чтение: все валилось из рук, становился на молитву, нападали нечистые, хульные помыслы.

К таким внутренним страданиям присоединилась тяжкая телесная болезнь.

Все тело его было покрыто как бы одним струпом, а изнутри терзала страшная боль в желудке.

И вот, в таких обстоятельствах с величайшим напряжением, всеми силами своей души, отшельник стал вопить к Богу, чтоб Он не оставил его без помощи. И молился он со слезами, со стонами, до полного изнеможения. Тогда, после такой молитвы, на душу его сходила божественная радость, утишала болезнь, отгоняла помыслы, подавала мир... А там снова начинались скорби и искушения.

Среди такой страшной борьбы подано было Исаакию облегчение. В Санаксарском монастыре была крайняя нужда в иеромонахе, для совершения литургии. Братия пригласила Исаакия.

Около года прожил у них Исаакий, ежедневно совершая литургию и приобщаясь. И от благодати таинства прекратились скорби и искушения; мало-помалу смягчалась, стала прекращаться, а потом и вовсе исчезла болезнь. И, когда он вернулся опять в пустыню, больше «не бысть стужения и исчезоша вся болезни тела и чрева, и бысть в велицей тишине и мире; ничтоже от тех страстей страждущи».

Однажды пришел в пустыню Соловецкий монах Николай и, познакомясь с Исаакием высказал ему свое намерение, построить на Старом Городище церковь. Хотя мысль эта казалась Исаакию неосуществимою: он принял ее глубоко в душу. Некоторый знамения подтверждали зарождавшуюся в Исаакии веру в то, что здесь будет храм.

План Саровских пещер, ископанных иеросхимонахом Иоанном в горе, на которой стоит обитель

САРОВСКИЕ ПЕЩЕРЫ

Церковь в честь Антония, Феодосия и прочих Киево-Печерских ЧудотворцевН
Келии.
Каменный крест.
Спуск вниз на 5 ступенек.
Труба на поверхность
Гроб первоначальника

Между тем Господь вывел Исаакия на широкий путь общественно-церковной деятельности. О. Исаакий стал ревностным борцом за православие против раскола.

Раскол в Нижегородской области появился с самого начала его возникновения и быстро распространялся. Обширные лесные пространства помогали раскольникам укрываться от преследователей. На реках Керженце и Бельбожа образовались раскольничьи населения и скиты, среди которых пользовался особым уважением скит под начальством Ионы. У Ионы было два ученика — монах Филарет и белец Иоанн Димитриев.

Встречаясь с раскольниками при посещении монастырей, Исаакий беседовал с ними, сильно сокрушался об их заблуждениях и долго боролся с желанием идти к ним с проповедью.

В 1700 г., по случаю голода, более всего поразившего северные места, многие жители переместились на время в более южные области, и, среди таких переселенцев, раскольник Иван Корелин из-за Волги, бродил по городам и селам за милостыней. Зашел он на мельницу, бывшую в двух верстах от пустынной келии Исаакия, и, по просьбе хозяина, надолго здесь остался. Тут познакомился он с о. Исаакием, и часто беседовал отшельник с раскольником, выясняя ему все его заблуждения. Наконец, сознал Иван Корелин свою неправоту, и вернулся к Церкви православной. Отец Исаакий постриг его с именем Иринея. С ревностью новообращенного Ириней умолял о. Исаакия ехать на Волгу, чтоб помочь его бывшим собратьям в их духовном недуге, как помог он ему. Но о. Исаакий решительно отказался, предоставляя дело воле Божией. Тогда Ириней стал просветительно действовать на ближайших раскольников.

На Макарьевской ярмарке о. Исаакий имел случай встретиться со многими раскольниками и, между прочим, с самим Ионою. Мягкость и отсутствие всякой резкости в речах о. Исаакия благоприятно подействовали на раскольников, и они стали упрашивать его приехать к ним в скиты. Наконец, они сами явились в Саровскую пустынь, вызвали к себе из Арзамаса Исаакия. Влияние подвижника и теперь оказалось столь же благотворным: ученик Ионы, монах Филарет, перешел в православие и впоследствии выстроил за Волгой, в своем скиту, церковь. Теперь уже Исаакий не стал отказываться от поездки за Волгу. Между тем, вернувшись в скит, Филарет созвал братию и объяснил ей, что сознал свои заблуждения, понял, что находился все время в «прельщении». Это заявление ошеломило раскольников. Но кротко и с любовью, неутомимо стал объяснять Филарет заблуждения раскола, подолгу говорил с каждым отдельно и достиг того, что все они убедились в истине православия. По горячим просьбам Филарета, в скит приехал о. Исаакий.

Трогательная была минута, когда с воплем и слезами раскольники отреклись от прежняго своего заблуждения и просили присоединить их к великому стаду православной Церкви. Две недели провел с ними о. Исаакий, поучая их. Всего обратилось в православие свыше 60 человек.

Так, первым проник в неприступныя доселе твердыни раскола — скиты Бельбожа и Керженца — поборник православия Исаакий. И можно сказать, что он расчистил и подготовил почву, на которой впоследствии так плодотворно поработал Питирим (Архиепископ Нижегородский).

Обращением Филаретова скита не закончилась деятельность Исаакия по просвещению раскольников. Он не ходил больше в скиты и селения раскольников. Но они сами приходили в Саровскую пустынь. Некоторые оставались здесь по присоединении к православию иночествовать. Он не прекращал духовного общения с новообращенными им за Волгою, следил за их жизнью.

Братия и вкладчики Введенского Арзамасского скита избрали о. Исаакия настоятелем, и он принял это избрание, утвержденное патриархом Адрианом, решив в себе после недолгого настоятельства возвратиться опять в пустыню.

В Сарове остался один о. Ириней. Исаакий обещал своему новообращенному ученику посещать его.

Некоторое время Ириней жил один. Потом поодиночке собралось еще несколько человек, искавших пустыннической жизни. Они поставили себе кельи под горою у речки Сатиса. О. Исаакий навещал и наставлял их. Иринею он предоставил некоторое первенство над прочими. Но старался быть впереди других лишь в подвигах и трудах. Он особенно любил занятие рыбною ловлей, посылал рыбу и в Введенский монастырь и окрестным помещикам, которые за то давали пустынникам зерно и другие припасы. В 1703 г. Ириней скончался.

Старшим среди братии стал иеромонах Варлаам, из вдовых священников. Имея злобу на о. Исаакия, он доносил в Москву, что о. Исаакий находится в постоянных сношениях с заволжскими раскольниками и сам заражен расколом. По этому обвинению о. Исаакий вызван был в Москву. Ему пришлось долго пробыть здесь, пока он не был оправдан.

Тяжело подействовало на душу подвижника все это происшествие, и пустыня опять привлекла все силы его души. Здесь, далекий от людей и их злобы, думал он найти исцеление глубоким ранам оскорбленного сердца.

Во Введенском монастыре о. Исаакий поставил настоятелем любимого ученика своего Афиногена, а сам ушел в Сэров.

Теперь главною его целью сделалось устроение церкви. В то время было велено монахам жить в монастырях; а тех, которые станут собираться в лесах, — считать за раскольников.

Еще раньше он делал к построению храма некоторые попытки: посылал в Москву, к жившему там владельцу соседней с горой земли, Полочанинову, с просьбой — не уступит ли он клочок земли для церкви. Владелец не соглашался иначе, как за деньги.

Переселясь в пустыню, о. Исаакий стал действовать настойчивее. Прежде всего надо было установить, кому собственно принадлежит гора между речками Сатисом и Саровом.

Наконец, нашелся один из местных помещиков, князь Кугушев, который выяснил, что гора эта собственно не имеет владельцев, и чтобы монастырю воспользоваться ею, надо, чтоб эта земля была записана за кем-нибудь из помещиков и потом передана братству. После долгих хлопот, все формальности в Москве были исполнены, и «земля под церковь справлена» в патриаршем приказе.

22 февраля 1706 г. о. Исаакий приступил к рубке леса для церкви. Прослышав про то, что на «Старом Городище» разрешено поставить храм, монахи разных монастырей стали проситься к о. Исаакию. Местные крестьяне своей работой помогали делу.

28 апреля заложили на горе храм. Постройка быстро подвигалась вперед. К 16 мая уже были воздвигнуты стены, наложена кровля. 17 решили воздвигнуть на храме крест.

В ночь на 17-е, на горе раздался громкий колокольный звон. Между тем в пустыне не было ни одного колокола. Перед полуднем 17 мая кровельный мастер доканчивал отделку главы; а остальные работали внутри храма. Вдруг в полдень всех осветил необыкновенный свет и раздался трезвон многих колоколов и продолжался около часу.

К торжеству освящения храма-16 июня- собрались тысячи народа.

Опять на столь долго безмолвном месте бойкого города Саракпыча кипела жизнь. Но не для битвы и не в воинских доспехах сходился сюда народ, а для молитвы, неся с собой церковную утварь, ризы, иконы в жертву новому храму.

Накануне была отслужена всенощная, и среди ясного летнего вечера впервые в этих местах раздался уже не чудесный звон невидимых колоколов, а тихий благовест церковного колокола.

Основание церкви было началом будущей Саровской обители.

Для того, чтобы обеспечить порядок в жизни иноков, о. Исаакий написал, строго доныне в пустыне соблюдаемый, «устав общежительный» , который свидетельствует и о великом духовном опыте старца и о практической его мудрости.

7 июля 1706 г. о. Исаакий собрал на совет всю братию и, по единодушному согласию, братия положила следующее решение — приговор, тогда же записанный.

«В сей Сатисо-Градо-Саровской пустыни, у святой церкви Пресвятыя Богородицы Живоносного Ея Источника, быть общежительному пребыванию монахов... И положихом, по свидетельству и преданию святых Апостол и Святых Отец чин — устав общего жития. И отныне нам всем здесь живущим монахам и сущим по нас настоятелям и братиям держать и хранить безотложно, дондеже благоволением Божиим обитель сия будет стоять».

Правила Саровского общежития — самые строгие, в духе древнехристианских общежительных монастырей. Так, например, исключена всякая собственность, запрещено есть что-нибудь вне трапезы.

Наконец, в 1711 г. в Саровское общежитие была прислана от местоблюстителя патриаршего престола Стефана, Митрополита Рязанского, грамота, по которой этот устав получил официальное утверждение. Еще раньше Сэров был признан независимым от Введенского монастыря, и о. Исаакий назначен строителем Сарова.

Вслед за построениями первой церкви, возникли на горе еще две церкви, а о. Исаакий, продолжая дело храмоздательства, устроил еще подземный храм во имя прпп. Антония и Феодосия Киево-Печерских.

Этот храм очень утешил некоторых из братии, которые на великий пост удалялись в пещеры, теперь ими значительно углубленные в гору и расширенные.

Вместе с процветанием, выпали на долю Сарова и испытания. Так, во время отсутствия настоятеля, на братию дважды нападали разбойники и жестоко пытали иноков, доискиваясь, где спрятаны у них сокровища, которые суеверная молва приписывала первым инокам.

В одну из отлучек своих по делам в Москву, о. Исаакий тяжко заболел. Жизнь его была в опасности, и он пожелал принять схиму. При этом постригавший его в схиму строитель Красногривской пустыни, иеромонах Макарий связал его обещанием, что он отныне уже не будет нигде начальником и будет в Сарове наравне со всеми прочими и даже ниже всех.

В схиме о. Исаакий принял прежнее свое имя Иоанн.

Болезнь миновала, и о. Иоанн вернулся в Сэров, где многое за время болезни его оказалось запущенным. Среди братии были неурядицы. Между тем действовать он уже не мог. Иеромонах Макарий отказался разрешить его от его слова; братия подавала прошение митрополиту Стефану, и было о. Иоанну предписано «быть настоятелем и служить по-прежнему», причем упомянуто, что и в древности обителями управляли схимонахи, как Ор Черноризец (в Фиваиде, в Египте), а в России — преп. Пафнутий Боровский.

Последние десятилетия жизни о. Иоанна были им посвящены благоустройству обители.

Первые церкви вскоре сгорели; были выстроены лучшие новые; все келии перенесены на гору, устроена ограда и гостиница для приезжих.

Вид общежительной Саровской пустыни

Затем все свои силы о. Иоанн употребил на обеспечение обители земельными угодиями.

Первоначальный кусок земли, закрепленный за обителью князем Кугушевым, представлял из себя лишь 30 десятин.

Посещавшие обитель, видя жизнь иноков, давали посильные пожертвования, на которые и прикупалась земля. Другие же давали землю и леса безмездно, во вклад.

Всего с 1712 по 1729 годы приобретено земли по 63 купчим, поступным и вкладным актам — от 96 владельцев. Все эти земли закреплены за обителью законным порядком.

Против монастыря начали долгий процесс помещики Полочаниновы. Дело дошло до Сената, и Сенат поверг на заключение Императрицы Анны Иоанновны такое заключение: «Не соизволит ли Ея Императорское Величество указать, по неимуществу доходов крестьян и руги, земли те утвердить за оною пустынью вечно, другим не во образец», на что Императрица, 25 октября 1730 г., -написала: «учинить по сему докладу».

Благословение Божие видимо сопутствовало всему делу созидания Саровской обители.

В то время, как она возникала, царской властью было воспрещено созидать вновь монастыри. И эта же власть дала указ о построении обители на запустелом Старом Городище города Сараклыча. Теперь сильные люди, имевшие защитников у самого Двора, оспаривали у монастыря землю, а дело кончилось в его пользу в то самое царствование, когда мало думали о защите православной веры и поддержке православных учреждений.

О. Иоанн установил ежегодно совершать 25 октября торжественную службу, со всенощным бдением и благодарственным молебном Богоматери.

Считая красоту храмов одним из лучших способов воздействия на душу человеческую, о. Иоанн в эти годы готовился строить каменные храмы, начал заготовлять уже кирпич и каменный бут. Но совершить дело созидания великолепных Саровских соборов пришлось уже преемникам его.

Число братии в 1733 году было 36 человек.

Быт в пустыни был суровый. Все нужное для жизни приобреталось трудами братии. Сами возделывали землю, сеяли хлеб, на жерновах мололи муку. Занимались токарным и столярным делом, шили одежду, плели лапти, служившие обычной обувью. Зимой носили нагольные тулупы, летом балахоны из крашенины или из сурового холста.

Единственным лакомством братии в праздничные дни служил настой из малины и мяты, который пили с медом.

В 30-х годах 18-го века о. Иоанн, -с одной стороны чувствуя значительную слабость и утомление от всего, что он переделал за свой век; с другой, — стремясь к тому совершенному уединению, которым он начинал свою монашескую жизнь, — просил братию выбрать ему преемника из их среды.

Духовная власть, по желанию братии и уважению к заслугам о. Иоанна, постановила, чтобы новый строитель управлял монастырем «с согласия» о. Иоанна, которому было дано наименование «первоначальника».

О. Иоанн стал часто уединяться в пещеры. В одной из них стоял его гроб, над которым он проливал потоки слез, оплакивая свои грехи. Здесь мечтал он и быть схороненным. Но Бог судил иначе. Ему предстояло принять великий венец — неповинного страдания.

То было тяжелое время. Постоянно по малейшему поводу возникали обвинения в политической измене, и человек, раз заподозренный, пропадал для жизни: он томился в застенках так называемой «Тайной канцелярии» или подвергался казни.

В 1733 году по ложному доносу Саровские иноки были заподозрены в государственной измене.

В апреле 1734 г., по распоряжению Тайной канцелярии, в Сэров прискакали ее чиновники с солдатами для ареста о. Иоанна. Сковав цепями, его посадили под караул; затем, допросив иночествующих, собрались везти в Петербург. Строитель Дорофей и вся обитель еле упросила дать им проститься с о. Иоанном и двумя иноками, арестованными с ним.

Их вывели пред врата обители в кандалах, поставили в десяти саженях от ограды, в ряд. С боков и сзади стали с оружием солдаты. Братии же велели выйти к ним, но не подходя близко и не говоря им ни слова.

То была величественная минута. Бряцание кандалов и плач братии одни нарушали тишину.

Перекрестясь, первоначальник Саровский положил три поклона пред святыми вратами созданной им обители. Затем, обернувшись к оставляемой им братии, трижды поклонился ей в ноги, на что и братия отвечала земным поклоном. Затем он молча осенил ее крестным знамением.

Около четырех лет томился в узах о. Иоанн.

Пред кончиною он был напутствован св. Дарами. О. Иоанн умолял духовника доставить в Саровскую пустыню строителю о. Дорофею письмо: свой предсмертный завет братии. Он умоляет ее твердо хранить устав, держать мир и любовь между собой и безропотно нести послушания.

Он почил 4 июля 1737 года, на 67-м году от роду и погребен при церкви Преображения Господня, что в Колтовской, в С.-Петербурге.

Е. Поселянин, 1902 г.

¹ Закрытый в феврале 1930 г., храм был взорван после войны, и ныне на его месте построена школа. Современный адрес- Новоладожская улица, 8.
² Фамилия Колтовских, к которой принадлежала, в частности, царица Анна Алексеевна Колтовская, четвертая жена Царя Иоанна IV Васильевича Грозного, (с 1575 г. — инокиня Дарья, † 1626, в Тихвине), восходит к древней вотчине рода Ко́лтово, в Тульской губернии, на реке Оке, близ г. Каширы (в XII веке — город Кóлтеск в древней Вятицкой земле).
³ Е. А. Лебедева. Петроград и его святыни. Пг. 1916 г. — изд. СПб. б. г.

Другие статьи автора:

← Предыдущая статья | Выпуск 16 (29.07.1996 г.) . Содержание | Следующая статья →
← Предыдущая статья в этой рубрике | Следующая статья в этой рубрике →

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ И БЛАГОЧЕСТИЯ

Е. Поселянин

Другие статьи автора: