Подвижники веры и благочестия
Л. И. Соколова
Игумения Феофания
Светлой памяти моего духовного отца, протоиерея Свято-Троицкого собора Александро-Невской Лавры, Иоанна Скорика посвящается
«Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною»...
(Лк. 9.23)
Игумения Феофания — в миру Александра Сергеевна Щулепникова, родилась 15 февраля 1785 г. в селе Трескове Костромской губернии. Отец — Сергей Афанасьевич Щулепников был из старинного дворянского рода, тихий, смиренный человек, любил церковь, никогда не опаздывал на службы и вообще был строг, если речь шла о церкви. Он всегда повторял своим домашним, что обедня без часов, что птица без крыльев.
Мать — Домника Ивановна, умная и красивая женщина, занималась воспитанием детей, часто устраивала обеды для нищих.
Семья была большая: семь сыновей и четыре дочери. Александра была младшей, живой, веселой и красивой девочкой, которую особо любил кроткий отец. В 10 лет ее повезли в столицу, чтобы определить в Смольный, где училась старшая сестра Анна, но ее не приняли и пришлось уехать домой. А когда Анна, окончив курс, возвратилась, то сама занялась обучением сестры. Это сблизило их на всю жизнь.
После смерти мужа мать повезла Сашеньку в С.-Петербург и определила в Екатерининский институт. Девушка училась превосходно и этим обратила на себя внимание вдовствующей Императрицы Марии Феодоров-ны. Когда Государыня приезжала в институт, то всегда просила воспитанницу Щулепникову для беседы. Они подружились и Императрица стала ее благодетельницей. В институте Александра очень тосковала по отцу, скучала по матери и по дому; ведь ей было всего 14 лет. Попечительница института, которой полагалось там жить, с любовью заботилась о ней, приходила и утешала ее в бессонные ночи. Благодаря этой любви, девочка исцелилась от тоски.
В 1805 г. Александра окончила курс и получила высшую награду — золотой шифр с вензелем Императрицы. Позже, уже в 1829 г., она принесет его в дар Тихвинской иконе Божией Матери в Горицком монастыре.
Возвратившись домой, через год она похоронила мать и с сестрой Анной переехала в усадьбу сестры Елизаветы Сергеевны Шиповой. Дочери Елизаветы Сергеевны: Мария Павловна Леонтьева — была начальницей воспитательного общества Благородных девиц (она, кстати, присутствовала при кончине игумений Феофании); Елизавета Павловна была начальницей Духовного женского училища в Ярославле и Надежда Павловна (в замужестве Шульц) начальницей женского духовного училища в Царском Селе.
Через два года Елизавета Сергеевна умерла и сестры переселились к тетке, Надежде Ивановне Бар-теньевой, в село Еремейцево. Именно здесь и произошла романтическая встреча приехавшего из столицы генерала Семена Степановича Готовцева с Александрой. Он сразу влюбился в умную, образованную и красивую девушку, которая была моложе его на 20 лет. На следующий же день знакомства он сделал предложение и сразу получил согласие. Венчание состоялось 15 января 1809 г. в церкви Екатерининского института, а на следующий день генерал получил от графа А. А. Аракчеева депешу прибыть в полк и собираться в поход, но заступничество Императрицы Марии Феодоровны помогло генералу остаться дома еще на 1,5 месяца. Они были счастливы, но так недолго... Генерал уехал на войну, Александра молода, богата, ее окружает любовь и роскошь, она любит наряжаться и ездить в шумные собрания, но неожиданно приходит известие о гибели мужа...
8 ноября 1809 г. 24-летняя вдова родила девочку. Ее назвали Анной в память о матери покойного мужа. Крестили малышку в церкви Зимнего дворца, и сама Императрица Мария Феодоровна приняла ее от купели.
Молодая вдова генерала, обладавшая многими талантами, одним своим присутствием оживляла любое общество, но разговоры о возможности вновь устроить свою жизнь пресекала... «если Господу угодно было взять у меня мужа, а у Анны отца, зачем же я буду идти наперекор воле Божией и искать другого покровителя, когда Бог наш Покровитель и защита». Никакие уговоры не заставили ее отменить своего решения оставить свет и посвятить жизнь дочери. Она уезжает в имение.
Там Александра старалась жить так, чтобы не провиниться перед Богом, но радости этого мира не даны были ее душе.
Однажды ей пришлось побывать у старца Феофана, который, посмотрев на ее дочь, сказал: «Таковых есть царство небесное». Она долго размышляла над этими словами, но смысл их поняла только потом...
13 ноября 1813 г. дочь неожиданно умирает на ее руках. Все боялись за жизнь Александры и позвали духовника. Очнувшись, и, протянув руку над телом дочери, она дала обет уйти в монастырь. Однако батюшка пытался остановить ее, говоря, что не может принять обет, данный в момент такой сильной скорби. Затем начались сомнения, сменявшиеся болезнями, которые напоминали об обете, и вновь сомнения и страх... Один Господь знает, что творилось в душе этой женщины.
Однажды, возвращаясь в имение, она в санях переезжала реку по льду. Лед провалился и Александра Сергеевна оказалась под водой. Тяжелая шуба тянула прямо на дно, но она не почувствовала страха, а только молилась. Как сохранило семейное предание, тогда она повторила свой обет уйти в монастырь, если останется жива, и в этот момент ее словно подхватила волна и вынесла наверх. После этого, слуга, успевший выскочить на лед, вытащил ее, и она шла в ледяной одежде до ближайшей избы и, тем не менее, даже не простудилась... Теперь мысли о монастыре стали реальными, но порой очень угнетали и пугали. Она плакала, молилась, тосковала по родным могилам, колебалась. Колебалась, потому что боялась огорчить свою сестру Анну, которая не имела своей семьи и всю жизнь посвятила ей. Колебалась, потому что не любила монастырей и монахов, потому что дух нигилизма, в то время уже охвативший души русских интеллигентов, делал свое дело.
Постепенно, вникая в Евангелие, читая Святых отцов, Александра Сергеевна поняла суть монашества. Она поняла, что народ уважает служителей Церкви, зорко следит за своими духовными наставниками, ожидая от них добрых дел, примеров добродетельной жизни и молитвенной помощи, поняла, что для поддержания религиозной жизни в народе, России необходимы монастыри.
Господь наш, Иисус Христос, указал путь спасения нам грешным, всем, кто хочет вести борьбу со злом. Для этого надо прийти ко Господу, добровольно взять свой крест и следовать за Спасителем. Именно на этом идеале и основывались монастыри в России. Православные всегда знали, как была основана святая обитель, какие чудотворные иконы и святые мощи в ней почивают. К основателям же монастыря отношение было почтительное, благоговейное, как к своим духовным заступникам и благодетелям. Народ всегда любил селиться рядом с монастырями, почитал их, видя в них свою духовную силу, народ всегда нес свои молитвы и пожертвования для поддержания обители.
В Александре Сергеевне рождался новый, духовный человек. Как и когда человек приходит к Богу, решает взять свой крест и нести его — это всегда Тайна.
Великим постом 1818 г. она уехала в Горйцкий монастырь и 16 сентября была пострижена в рясофор с именем Феофании. Вместе с роскошными волосами была отрезана и прошлая жизнь. Шелковые платья пришлось сменить на грубую, черную одежду. Когда-то отдававшая приказы, она теперь подчинялась всем, смирялась перед грубым словом простых женщин. Шло превращение знатной дамы в послушницу монастыря. Настоятельница долго и тяжело ее испытывала, но она все выдержала, потому что имела твердое желание сжиться с монастырем. Сначала она не имела определенного послушания, а исполняла разные поручения: носила воду, училась читать по-церковному. Для этого она ходила к одной монахине, из простых, которая делала ей грубые замечания, и она терпела. Феофания не пропускала ни одной службы, а самым трудным для нее было привыкнуть к серому хлебу и щам с зеленым подсолнечным маслом. Но она возрастала духовно, между нею и Богом устанавливалась непостижимая связь. Архимандрит Феофан, ее духовный наставник, писал ей 29 июля 1819 г. «...увещевайте сами себя и скажите: "Феофания, что лучше: временно ли потерпеть, и вечно быть со своим Создателем или пишась оного, бедствовать, как в здешней, так и в будущей жизни". Он учил ее "всегда себя осуждать, себя укорять, на себя гневаться, а притом всех почитать за святых, а себя хуже всех... сказать только Господи, Ты видишь мою слабость, даждь ми исправление и сподоби мя любити Тя от всея души моя и помышления, и подаждь ми благодать свою, любить Начальницу и сестер моих... и Господь Бог, видя твое усердие, подаст исправление в жизни твоей...».
Постигая духовную жизнь, Феофания была неутомима в трудах: пекла просфоры, по послушанию устроила иконописную мастерскую, вышивала золотом, в 1832 г. стала ризничей.
Там, в Горйцком монастыре монахиня Феофания провела 27 лет.
Когда в монастыре пошли слухи о том, что Государь в столице мечтает основать женскую обитель, все поняли каких трудов это потребует от настоятельницы и Феофания жалела ту, которой придется взять на себя этот крест. Она тогда и не подозревала, что это ее путь.
«В столице Российской Империи, — как отмечалось в книге "Очерки по истории Санкт-Петербургской епархии", — долгое время не было женского монастыря, что свидетельствовало о неблагополучии духовной жизни государства».
Для духовной и нравственной пользы русского народа Император Николай I решил возродить в городе женское монашество, начало которому было положено православной государыней Елизаветой Петровной и которое угасло при Екатерине II. Инициатива восстановления монастыря шла от вел. кн. Ольги Николаевны, дочери государя Николая I (это отметил в некрологе о ней «Русский вестник» № 1 за 1892 г.) и от Императрицы кн. Марии Александровны — супруги Александра II, хотя официальным основателем монастыря являлся Государь.
Как отмечалось в докладе обер-прокурора Святейшего Синода от 15 марта 1844 г. «О пользе учреждения женской обители в здешней столице», высочайше повелеть соизволил Св. Синоду подвести на благоусмотрение Его Величества предначертание об учреждении такого духовного звания. Св. Синод предписал митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию «доставить надлежа-щия сведения: где здесь и на каких основаниях может быть учреждена высочайше назначенная обитель».
О настоятельнице будущего монастыря по распоряжению Николая I должен был позаботиться Священный Синод. Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Антоний остановил свой выбор на монахине Феофании.
Игумений Горицкого монастыря был послан приказ отправить Феофанию в столицу. Расставанье было тяжелым, монахини плакали, провожая любимую сестру.
23 июня 1845 г. Феофания уехала в Петербург с тремя монахинями: Варсонофией, Юлией и Ермионией (ее бывшая горничная Дуня). 29 июня они прибыли в город и Феофания остановилась на квартире родного брата. Она сразу же явилась к митрополиту Антонию, который встретил ее приветливо: «Слава, Тебе Господи, вот и игумения приехала...».
Монахине Феофании это тяжело было пережить, она плакала, просила отпустить ее назад, писала старцам, просила советов, молилась и, наконец, смирилась, уповая на волю Божию.
Не было ничего: ни монастыря, ни монахинь, ни имущества, была только настоятельница еще не существующей обители. Ей приказано было поселиться в казенной квартире на Васильевском острове при Благовещенской церкви и выписать из Горицкого монастыря 20 монахинь, по первоначальному плану там (на Васильевском) и должен был возникнуть новый монастырь. Позднее, когда Император Николай I знакомился с проектом монастыря, он понял, что в связи с постройкой Николаевского моста, Васильевский остров будет быстро застраиваться и такой обители там не место.
После своего благоустроенного монастыря монахиням было очень трудно. Много слез, молясь, пролила матушка Феофания, чтобы Господь помог в трудах. Первые монахини, приехавшие в столицу, поселились в пустой казенной квартире, где терпели много скорбей...
Вскоре умерла Ермиония, пришлось просить разрешения похоронить ее на Смоленском кладбище, ведь у монахинь даже не было места, чтобы похоронить сестру.
Самой первой на устройство монастыря пожертвовала 10 тысяч р.с. графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская.
Постепенно народ Божий узнал о лишениях монахинь и по мере сил помогал им. Жизнь стала налаживаться. Указ о создании монастыря был издан 3 апреля 1845 года, а 4 апреля монастырь был назначен в штат 1 класса.
Посвящение Феофании в игумений состоялось 28 октября 1845 года. Посвящал митрополит Антоний. Она стояла смиренно и молилась, готовилась принять власть, отвечать за каждую душу, вверенную ей Господом. Когда внесли Евангелие и подойдя к ней, взяли под руки, слезы градом покатились из ее глаз... Она очень скорбела и плакала, потому что понимала какую ответственность несет человек перед Богом за власть над другими людьми.
Желающих поступить в монастырь становилось все больше, их уже было около ста. С каждой послушницей матушка беседовала сама, старалась объяснить как трудно отказаться от своей воли, что в монастыре ничего нельзя делать по своему желанию: ни работать, ни есть, ни молиться, ни спать без благословения старшей сестры, что каждая сестра за свою внутреннюю жизнь отвечает перед Богом, а за внешнюю — настоятельница, она же несет немощи всех и бремя всех монастырских нужд. Она прежде всего предупреждала о том, что жизнь в монастыре невыносима для того, кто возлагает надежды не на Единого Бога. Распорядок жизни в монастыре был следующий: в 3 часа утра колокол ударял к утрене, в 7.30 — начиналась ранняя обедня, в 10— поздняя, через 30 минут трапеза, затем работа — послушание. В 5 часов вечера начиналась обедня, в 8— ужин, который состоял из 2 блюд, оставшихся от обеда, в 9 часов — вечернее правило, а затем — келейное правило. Игу-мения следила, чтобы служение и чтение в монастыре было неспешное. По желанию Государя она подписала согласие, чтобы «деятельность монахинь не выходила за ограду монастырскую».
26 августа 1847 года по представлению епархиального начальства за усердие и заслуги матушка Феофания была награждена золотым наперсным крестом.
16 ноября 1848 года отошел в вечный покой митрополит Антоний (Рафальский). Он был помощником и заступником матушки Феофании, и не только она горевала о нем, — после его кончины Царь сказал: «Да! У меня митрополит будет, но Антония уже не будет». За свою деятельность митрополит Антоний был награжден орденом св. Андрея Первозванного и бриллиантовым крестом.
Затем начались новые тревоги, т. к. 12 марта 1848 года был утвержден новый проект монастыря на новом месте у Московской заставы, вне города. Это место указал сам Император Николай I, который и был его попечителем и основателем. Государь так и сказал матушке Феофании: «Я сам буду вашим инженером и надеюсь, что под Вашим руководством этот монастырь будет поистине местом благочестия».
1 июля 1848 года территория была осмотрена и признана удобной для строительства. Монастырю отдали 34 десятины земли. Местность была пустынна, — свалка городского мусора, заборы, низенькие дома. На месте будущего монастыря зеленела роща.
В это время в Петербурге торжественно отмечался 50-летний юбилей Екатерининского института. Естественно, там присутствовал и Государь с семьей, была приглашена и матушка Феофания. Когда Государь подошел к ней и спросил, не сердита ли она на него за то, что он решил переселить монастырь, она отвечала, что это хорошо и просила его быть при закладке. 3 ноября 1849 года совершилась закладка Воскресенского женского монастыря в присутствии Государя Императора Николая I, который принял в этом участие. Для этого из Казанского собора привезли икону Казанской Божией Матери. В честь этой иконы и была освящена первая деревянная церковь на территории монастыря в этом же году. Божественную литургию служил митрополит Никанор. Первым архитектором монастыря был Н. Е. Ефимов, которого после его смерти в 1851 году сменил Н. А. Сычев. На устройство монастыря Высочайше было повелено выдавать из казны ежегодно 25 тысяч рублей, но этого, конечно, было недостаточно.
В строительстве монастыря Господь посылал матушке помощь, которую с человеческой точки зрения трудно вообразить. В нужное время появлялись и нужные благотворители. Это — чета купцов Громовых, которые жертвовали на строительство, подрядчик Кононов, позолотчик Козырев, всегда готовые помочь игумений. Сохранилось и такое воспоминание: не хватало денег для устройства печей, матушка плачет, молится, вдруг ее зовут к посетителю, который проезжая мимо, остановился, походил около обители и позвал настоятельницу. Когда она вышла, он протянул конверт, где было именно столько денег, сколько требовалось, а на вопрос матушки: «Кто вы? За кого молиться?», он только ответил: «Раб Божий — Михаил».
5 апреля 1852 года по представлению митрополита Никодима о примерном усердии и ревностном служении игумений Феофании, ей был пожалован золотой наперсный крест, украшенный бриллиантами.
Весной 1854 года был готов каменный корпус и 5 июня монахини переехали, а на следующий день монастырское здание освятили. В этом же году была освящена и келейная церковь в честь иконы Ватопедской Божией Матери. Эту икону прислал старец Серафим (автор известной книги «Письма святогорца») после того как посетил игумению Феофанию. Он обещал молиться за насельниц монастыря и сказал, что Сама Богородица придет в монастырь Своей иконой, и что обитель возродится не золотом и серебром, а молитвами, потом и слезами подвижников с помощью Божией.
В монастыре были заведены мастерские иконописи, золотошвейные, золочения, башмачная, мастерская сухоцветов, просфорная, поварня, хлебная, квасная, прачечная, ферма. Для обучения сестер пению игумения пригласила лучшего профессора пения Александра Ивановича Рожнова. Живописи обучал академик Г. И. Яковлев. Он был поражен красотой 60-летней старицы Феофании и мечтал написать ее портрет. Как же он был поражен, когда на следующий день его пригласили именно для этой цели, а за несколько дней до своей кончины он видел сон, будто матушка Феофания поместила его в превосходную келью, где ему стало очень радостно.
Иконописная мастерская славилась своими мастерами и заказы поступали со всех концов России, но матушка требовала писать и такие иконы, которые были бы доступны всем, стоимостью от 20 до 50 копеек. В создание монастыря вносили лепту все, кто хотел помочь, так в 1847 году Императрица Мария Феодоровна подарила в новую обитель Евангелие. Господь не оставил монастырь без святынь: икона Феодоровской Божией Матери в главном алтаре собора — дар вел. кн. Александры Петровны; икона Одигитрия, на правой стороне иконостаса, писана рукой игумений Феофании; образ Нерукотворного Спаса в приделе св. Архангела Михаила подарен генералом Самсоновым, а ему он достался по родству от фельдмаршала Миниха; икона Богородицы «Благоуханный цвет», привезена из Горицкого монастыря матушкой Маврикией, сестрой Феофании, прославилась тем, что во время сильного пожара осталась невредимой.
Имена всех благодетелей в монастыре всегда поминались и каждое пожертвование до копейки использовалось по назначению.
Матушку Феофанию любили и боялись. Она была строга. Она запрещала хвалить себя и напоминать о наградах. О сестрах же заботилась постоянно. Например, для тех, кто сильно унывал, она заказывала карету и возила на службу в домик-часовню Петра Великого, Казанский, Исаакиевский соборы. Сестры радовались, когда могли работать вместе с матушкой. Если с матушкой убирали щепки, то по лицам сестер можно было определить, кто получил корзину из рук матушки. Она врачевала не только их души, но и болезни. Однажды у одной из сестер долго болел и не проходил под щекой нарыв, она пожаловалась матушке, и он пропал.
Игумению Феофанию любили и почитали в Царской Семье. Она принимала всех, и все нуждавшиеся в ней получали помощь и совет старицы. Однажды к ней пришла прихожанка с просьбой оставить дочку ненадолго в монастыре, чтобы поехать помолиться у Гроба Господня. Феофания отказала, объясняя тем, что нет большего преступления, чем покидать свое дитя без крайней нужды «как Вы хотите Богу молиться, когда не хотите нести своего креста? Никто не имеет права сбрасывать крест свой и перекладывать его на другие плечи».
К строительству главного собора монастыря, в честь Воскресения Христова, приступили в 1856 г. Оно обошлось в 360 тыс руб. серебром. Собор был великолепен по своей архитектуре. Как все монастырские здания он дышал красотой простоты и величия. Тут царствовала память о вечном. Освящение совершалось с 1861 по 1864 годы, т. к. собор имел 5 приделов. Часто глядя на него игумения говорила: «Велий еси, Господи, чудны дела Твоя!»
Сразу после завершения строительства его, матушка Феофания ослабела здоровьем, силы покидали ее, но она не забыла позаботиться о всех участвовавших в строительстве собора и ходатайствовала об их награждении.
Она была не только первой настоятельницей монастыря, которая отдала ему все силы и здоровье, не только сделала его процветающей и известной на всю Россию обителью, не только наладила там ремесла, развела сады, она воспитала духовных чад. Монастырь стал местом святости и благочестия, он влиял на весь духовный мир города.
Игумению знали как благочестивую старицу, обладавшую даром прозорливости. Когда она уже не могла ходить, то попросила сестру подать четки, а та подумала, что дорого бы отдала, чтобы иметь их. Через несколько минут получила их в подарок. Феофании был известен день ее смерти. Когда одна из сестер спросила, как ей жить без нее, она ответила: «Думайте, и заботьтесь о вечности». В день смерти она слышала как поют, хотя службы не было, в монастыре было тихо, она сказала: «Как хорошо поют!». Потом попросила сестру поставить 4 свечи: в домике-часовне Петра I образу Спаса Нерукотворного, в Казанском соборе образу Казанской Божией Матери, третью — в церкви Всех скорбящих радости и четвертую — всем святым в соборе монастыря.
Игумения Феофания отошла ко Господу 16 мая 1866 года, в Духов день, в 3 часа пополудни. Известие о ее кончине напечатали все петербургские газеты. Пять дней тело стояло в главном соборе монастыря. Зная славу ее подвигов, весь Петербург шел поклониться великой старице. Отпевание состоялось в Воскресенском соборе монастыря, в пятницу, 20 мая, по окончании Божественной литургии.
Ее похоронили согласно ее желанию, по правую сторону алтаря Воскресенского собора, рядом с верным другом и казначеей матушкой Варсонофией, с которой она прожила в одной келье 41 год.
После смерти первой настоятельницы, монастырь продолжал процветать, стал благотворительным учреждением, имел приют, школу для девочек. При монастыре, на его собственной земле, было и кладбище известное всему Петербургу. Поскольку оно существовало на собственные монастырские средства, тане считалось общественным. Погребения мирских прихожан разрешались, но только для благотворителей монастыря. Положение о кладбище было утверждено митрополитом Исидором (Никольским) за №2241 от 1889 г., где оговаривались все условия для погребения и их цены, например: вечный уход за одной могилой— стоил 300 руб., вечное тепление лампадки суточное— 800 руб., а полусуточное — 400 руб. и т. д.
После 1917 года монастырь продолжал действовать до 1935 года .
Директива о ликвидации монастыря была принята правительством в 1925 году. Первые аресты были произведены в 1927, затем в 1937, а в ночь на 18 апреля 1932 года арестовали 126 монахинь и юродивого Гришу. В 1935 году выслали последних монахинь и игумению Феофанию II (Рентель).
С 1928 по 1938 годы в монастыре (возле церкви Ватопедской иконы Божией Матери, которая была закрыта последней в монастыре 20.04.1938 г.) располагалось Епархиальное управление и проживал митрополит Петроградский и Гдовский Серафим (Чичагов), священномученик († 1937). Он следил за сохранением монастыря и его духовной жизнью.
После 1935 года здания монастыря приспособили для различных учреждений. Часть монастырской тер-ритирии отошла к городу и совершенно изменила свой облик. В изуродованном Воскресенском соборе пока еще располагается институт "Электромаш".
В 1930-х годах были снесены купола церквей, взорвана 100-метровая колокольня и ограда с часовнями, разграблен некрополь обители, взорваны кладбищенские храмы Св. Пророка Илии и Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте». После решения Ленгорисполко-ма от 16 октября 1968 года о ликвидации Новодевичьего кладбища, с уничтожением могил «не посещаемых родственниками» и «не представляющих исторической ценности» был начат погром некрополя. Лишь через год возмущенной общественности города с трудом удалось приостановить это варварство. Однако за год (к 1969 году) было уничтожено более четырехсот надгробий...
Могила игумений Феофании, также как и похороненных рядом с ней игумений Евстолии (Ерофеевой) (тез. 9/22 ноября, †1886) и казначеи, благочинной монастыря монахини Варсонофии (Крыловой) (тез. 6/18 февраля, †3.02.1866 г.) до декабря 1996 года находились под слоем асфальта и не было возможности преклонить колени пред могилами этих великих подвижниц.
Зимой 1995 года были начаты работы по поиску их могил и установки крестов. Разрешение КГИОП на установку креста на могиле игумений Феофании было получено 7 июля 1996 года. Главным архитектором проекта реставрации Казанской церкви А. Г. Леонтьевым был составлен эскизный проект установки креста и временного оформления места погребения.
В октябре 1996 года в возобновленный юридически в ноябре 1995 года Новодевичий монастырь (Московский пр., 100) была назначена старшей сестрой монахиня София (Силина), юрист С.-Петербургских Духовных школ. (Ныне здесь подвизаются десять сестер и послушниц.).
В воскресенье недели свв. праотец, 16/29 декабря 1996 года в монастыре состоялось духовное торжество. Сестрами и духовенством обители, а также многочисленными богомольцами день тезоименитства игумений Феофании (память блаж. царицы Феофании, Императрицы Византийской, 893—894), был ознаменован водружением и освящением креста на ее восстановленной могиле. Освящение его совершил духовник С.-Петербургской епархии архим. Кирилл (Начис) в сослужении духовенства обители.
Умирая, игумения Феофания думала о монастыре и через столетие, словно бы к нам, обращен ее призыв: «Молитесь, чтобы обитель наша стояла до скончания века...»
Вознесем же свои немощные молитвы о незабвенной матушке Феофании с надеждой на помощь Всевышнего о воссоздании духа святой обители!
Литература:
Антонов В. В. , Кобак А. В. Святыни Санкт-Петербурга. СПб., 1994.
Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии, СПб, 7, 1883.
Кобак А. В., Пирютко Ю. М. Исторические кладбища Петербурга. СПб., 1993.
Кормильцева О. М. Воскресенский Новодевичий монастырь. Памятники истории икультуры Петербурга. СПб., 1994, с. 48—61.
Лавры, монастыри и храмы на святой Руси. СПб., 1909.
Минувшие судьбы Петербургского края. СПб., 1903, с. 139.
Невский архив. Историко-краеведческий сборник. СПб., 1993, вып. 1.
Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1994, с. 125—129.
Петербургский некрополь. Сайтов. СПб., 1913.
Положение о кладбище Санкт-Петербургского Воскресенского общежительного женского монастыря, требованиях и условиях, соединенных с погребением на нем умерших. СПб., 1889.
Санкт-Петербургские ведомости, 19 мая, 1866, № 134.
Северная почта, 1866, № 105.
Снессорева С. С.-Петербургский Воскресенский первоклассный общежительный женский монастырь. СПб., 1887.
Список лиц, погребенных в Воскресенском 1 класса общежительном женском монастыре. СПб, 1887.
Путеводитель по С.-Петербургу. СПб., 1903.
Шульц С. С. Храмы Санкт-Петербурга. История и современность. СПб., 1994.