КРЕСТНЫЙ ПУТЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В 70-е годы XX века
Епископ Иоанн
Воспоминания очевидца
(продолжение)
14.01.72 г. (Пятница)
Приехал о. Поликарп из Кивати. Привез не очень утешительные вести. Приезжал к ним вчера уполномоченный, снял весь исполнительный орган и прекратил в храме богослужение. Повторяется прошлогодняя история. Связался быстро по телефону с уполномоченным, выяснил, в чем дело. Ответил, что исполнительный орган допустил нарушение, вот за это и снял его, а никто якобы идти в председатели не желает. Очередная ложь, и только. Заявлений много, но их не проводят в действие. Впрочем он высказал такую мысль, что если просфорница возьмет на себя обязанность старосты, то он сразу же разрешит службу. Пользуясь этой возможностью, я тут же написал письмо просфорнице, чтобы она безотказно взяла на себя обязанности старосты и поехала с заявлением в Ульяновск к уполномоченному. Письмо отправил с о. Поликарпом. Что получится, не знаю. Но прошу Господа разрушить козни лукавого и восстановить службу в селе. Отец Поликарп уехал сегодня ночью.
15.01.72 г. (Пятница)
Ночь прошла тревожно. Все переживаю за Кивать. Как-то там устроится дело? Господи, помоги. Служил литургию в день памяти прп. Серафима. Молился ему и просил его помочь Киватской общине.
2.02.72 г. (Среда)
Мой секретарь звонил в Ульяновск. Ничего нет утешительного. Кандидат в старосты приезжал, но его снова отправили домой в Кивать с тем, чтобы 20-ка официально получила разрешение на проведение собрания и только тогда избрать исполнительный орган и приезжать. Вот он бюрократизм! Разрешение устное било, зачем же еще добиваться письменного? Гоняют людей из одного конца в другой по морозу, авось устанут и откажутся.
В «Учительской газете» помещена статья антирелигиозная. В ней автор ратует за то, чтобы атеисты не только были равнодушными к религии вообще, но и воинствующими и главное, чтобы они не воспринимали вопросы миробытия религиозно. Словом, автор стремится убить в людях всякое стремление к духовному мировосприятию, убить окончательно духовную сущность человеческого сердца. Какие поистине диавольские взгляды и направление!
7.02.72 г. (Понедельник)
Печальные вести передал мне сегодня о. Даниил. В Ивановке Ульяновской области церковь окончательно закрыли. Приехали из района на машинах (около 30 машин) милиция и молодые люди, вошли в церковь и все там перевернули вверх дном: содрали облачение с престола, иконы свалили в одну кучу, облачения священнические вытащили из ризницы и потоптали. Полнейшее надругательство над святыней.
16.02.72 г. (Среда)
Горестные вести из Кивати. Опять секретарь райисполкома не разрешила 20-ке созвать собрание. Сказала, что мало подписей. Я даже не знаю, что делать? Открытая борьба секретарши с верующими. Звонил уполномоченному в Ульяновск о Киватских делах. Обещал навести справки.
17.02.72 г. (Четверг)
Спал плохо. На сердце скорбь за Киватскую церковь. Пред иконой «Взыскание погибших» во время входных молитв об одном просил Царицу Небесную: разрушить сатанинские козни и дать возможность возобновить богослужение в Кивати.
Народу сегодня в храме было много. Служил литургию. Чествовали Матерь Божию. Рукоположил во священника диакона Анатолия Лазарева в Мелекесс. За молебном чувствовал особое торжество. Настроение праздничное. Божия Матерь Сама благословила всех нас.
А после торжества начались сплошные переживания. Как будто-бы сам сатана восстал на меня за то, что я славил Царицу Небесную. Скорби вызваны отказом ульяновского уполномоченного помочь 20-ке из Кивати добиться разрешения, на созвание собрания. Кондрашкина — кандидата в старосты отстранили только потому, что он якобы самовольно созвал собрание и тем самым «нарушил» постановление Верховного Совета о самочинных собраниях. Какое «преступление»?! Человек едва умеет расписаться, а он уже в «преступники» попал.
На сердце такая появилась горесть, что я едва не разрыдался. Хотелось войти в келью, закрыться, упасть на пол пред образом и горько, горько плакать и рыдать. Но пришли батюшки и диакон. Пришлось удержаться от слез. Беседовал с пришедшими весело, а в сердце плач. Боже, помоги мне.
24.02.72 г. (Четверг)
Вернулся из Кивати наш посланец. Снова ничего не получилось. Заявление было написано и подано вчера секретарю райисполкома. Заявление секретарь приняла, но разрешения на проведения собрания не дала. «Больше ко мне не приходите, — заявила она дерзко, — срок ваш уже прошел. Будите жаловаться в Москву, все равно я здесь останусь». Просто издевается над людьми. Хотел сообщить об этом уполномоченному, но он куда-то уехал. Опять в сердце тревога за храм в Кивати. Господи, помоги же нам, Матерь Божия, защити! Какая трудная седмица. Скорбь на скорбь. Из равновесия душевного выходишь.
26.02.72 г. (Суббота)
Решил завтра с докладом к Куроедову ехать в Москву в защиту церкви в Кивати. Помоги, Господи.
27.02.72 г. (Воскресенье)
Сегодня вечером первая пассия, а я уезжаю в Москву. Настроение не паническое. Всецело полагаюсь только на помощь Божию. Сам я ничто. Твори, Боже, Свою святую волю о Киватской церкви, но только пожалей верующих в Тебя и жаждущих Твоей милости.
Выехал с Геной в 6 часов вечера. Спутниками нашими в купе — женщина татарка и молодой мужчина. Люди спокойные. В Сызрани нас встретил Андрей Андреевич и передал заявление от верующих Кивати в Совет, и вырезку из местной газеты, где описано о делах прихода. Скорбна вся история. Настолько верующие из 20-ки с. Кивати инертны, что с трудом приходится уговаривать их подписаться под заявлением. Тяжелый там народ.
В газетной статье очень ясно подчеркнуто непонимание местной властью законодательства о культах. Так, например, они (власти) признают незаконным иметь церковной общине счетовода, не состоящего в 20-ке. Незаконным признают и требоисправление священника за пределами храма даже в самом селе Кивати. На все это нужно якобы обязательное разрешение Райсовета.
28.02.72 г. (Понедельник)
Поезд прибыл в Москву без опоздания. Нас встретил Миша Иванов, и я сразу же с вокзала направился в Совет. Хотел попасть к Куроедову, но к нему так и не дозвонился. Принял меня Фуров В. Г. Прочитал мой доклад и обещал сегодня же с приложением других заявлений направить для выяснения в Ульяновский Облисполком. Был я у него недолго. Чувствовалось, что он чем-то занят и не намерен долго беседовать со мной. Я любезно попрощался с ним и поехал в Патриархию. Там застал митр. Алексия. Он, оказывается, через два часа собирается улетать в Женеву. Рассказал ему о своих злоключениях в Ульяновской епархии и ожидал от него ответа. Владыка митрополит посоветовал мне побывать у Святейшего и устно изложить ему о всех злоключениях. Обещал через час устроить мне встречу с Патриахром.
Минут через 30 меня позвали к Святейшему. Провожал меня до Патриарха иерод. Антоний. Святейший был у себя в кабинете и, когда я вошел к нему, 'он ласково приветствовал меня и пригласил сесть в кресло. Я сел.
— Что у вас там происходит в Ульяновске? — спросил Святейший у меня. Оказывается ему уже осветил суть дела митр. Алексий, бывший у Патриарха перед моим приходом.
Я вкратце изложил суть дела и передал ему копию своего заявления Куроедову. Частично Патриарх прочитал доклад и добавил:
— Ну ничего, я думаю, что все наладится. Местные власти имеют право отводить кандидатов, но это касается одного—двух, а когда всех 30 человек отвергают, то это уже беззаконие. Но Бог даст разберутся.
|
8.03.72 г. (среда)
Приехал Женя из Кивати. Сообщил, что члены из 20-ки ходили в райисполком в понедельник и подали заявление председателю. Заявление приняли, но проводить собрание пока не разрешили.
10.03.72 г. (Пятница)
Утром звонил о. Даниил из Ульяновска. Сообщил, что Облисполком предложил уполномоченному выехать в Кивать и там на месте выяснить создавшуюся обстановку. Предполагает выехать на следующей неделе.
Снова сегодня много скорбящих и больных. Боженька, утешь их Сам по вере их и пошли исцеление.
Вечером снова звонил о. Даниил. Сообщил, что уполномоченный огорчен моей поездкой в Москву и все допытывался, не говорил ли я ему о своей поездке. Уполномоченный заявил: «Если найду, что в Кивати кто-то сколачивает 20-ку, то все равно ничего не выйдет. Как видно, уполномоченный неправильную политику ведет, и сам склонен к закрытию храма.
|
11.03.72 г. (Суббота)
Уполномоченный ульяновский собирается поехать в Кивать во вторник. Во избежание всяких недоразумений хорошо было бы кому-либо от нас присутствовать там. Но как это сделать? И понравится ли это ему? Опять скажет контроль над ним. Какая сложная обстановка! И ее создаем мы сами.
Вечером служил всенощную. Мысли были заняты Киватью. Половина поста прошла, а там нет службы. Люди лишены причастия и церковной молитвы. И когда снимится запрет, не знаю.
Во время выноса Креста стало легче. А когда я благословлял народ, то ясно представилась мне борьба с уполномоченным. Я должен силою Креста победить его. О чем я и молил Господа.
— Отольются тебе слезы людей за то, что так жестоко и бесчеловечно поступал с людьми, — так размышлял я и так говорило мне мое сердце, когда я возвращался домой после всенощной. «Господи, взыщи с него за все горести верных».
15.03.72 г. (Среда)
Днем сообщили из Кивати, что уполномоченный был, но оправдал секретаря райисполкома, а исполнительный орган не восстановил. Сообщение печальное. Оно, словно ножом, пронзило мое сердце. Хотелось плакать. После обеда я лег в кровать, уткнулся лицом в подушку и внутренно заплакал.
— Боже мой, Боже мой, — молилось мое сердце, — зачем допустил Ты совершиться победе зла? Зачем Ты покинул нас немощных? Неужели Тебе нет нужды, что гибнем мы, гибнут хотя и немощные Твои сосуды? Кругом нас враги, отовсюду напасти и Ты оставляешь нас немощных. Неужели оскудела сила и благодать Твоя? Все есть у Тебя, но грехов наших ради скрываешь все это от нас. Прости нашу немощь и защити.
А лукавый шептал иное: «Противник сильнее Бога, переходи к нам, оставь Творца».
— Прочь от меня враг со всеми своими хитросплетениями. Силен Господь разрушить твою твердыню. Богу повинуется душа моя.
К вечеру настолько сильно охватили меня мысли, что голова, казалось, разорвется на части. Страшная боль появилась в затылке. Принял лекарство. Немного успокоилась боль.
В 10 часов позвонил о. Даниил. Он передал, что фактически, как сообщил ему уполномоченный, созвать собрание 20-ке разрешено, но только следует выбрать новых кандидатов в Исполнительный орган. И как только найдут, так пусть избирают и приступают к работе. На душе сразу стало легко. Важно то, что вопрос о закрытии храма ликвидирован. Теперь только подобрать подходящих людей в Исполнительный орган и довести дело до конца. «Слава Богу за все!» «А за мой ропот прости меня, Создателю».
19.03.72 г. (Воскресенье)
Воинствующий атеизм снова усилил свою пропаганду. Употребляет все свои усилия бороться за каждого молодого человека, не допускать его до храма. Составляет списки верующей молодежи и сообщать о ней на работу с тем, чтобы там занялись персональным перевоспитанием.
23.03.72 г. (Четверг)
Днем позвонили из Кивати. На приеме у секретаря Емелиной были вчера. Из предложенных кандидатов не приняли Лютину в помощницы старосты за то, что она больше всех кричала в защиту церкви и Тихонова в члены ревкомиссии как добровольно ушедшего из Исполнительного органа.
27.03.72 г. (Понедельник)
Звонил уполномоченному в Ульяновск. Просил его посодействовать завершению бесконечных хлопот в Кивати. Обещал помочь. Удивительно, в разговоре со мной он все время пытался оправдать действия секретаря Емелиной. Никак не желает пресечь незаконные поступки секретаря.
29.03.72 г. (Среда)
Сердце тревожно с самого утра, хотя безнадежности нет. Мысли мои прикованы к Кивати, что-то там сейчас происходит. Проходят часы, а весточки оттуда нет никакой ни мне, ни в Ульяновск благочинному. Я зело обеспокоен: неужели снова откажут в выдаче разрешения на проведение собрания 20-ки? 5 часов вечера, 6 — полное молчание. Что случилось? Мысли нет дают покоя. Тщательно анализирую всю обстановку. Всплывают три причины молчания:
1) никто из верующих не пожелал возложить на себя обязанности пом. старосты и члена ревкомиссии, 2) поздно приняла секретарь райисполкома пришедших и потому не успели мне еще сообщить, 3) получили разрешение на проведение собрания и пожелалиизвестить меня уже после собрания. Что из этих причин верно, не значю. А может быть и все ложны? Шел седьмой час вечера, а я все мучился в догадках. Позвонили в парадную. Это пришел Женя, который только что вернулся из Кивати. Быстренько стал его расспрашивать о делах. Он сообщил мне, что секретарь снова не разрешила провести собрание. Указала на то, что якобы кто-то из подавших заявление отказался и теперь де снова нужно искать либо двух мужчин, либо мужчину и женщину. Ее спросили: «Скажите нам, кто отказался и на какие должности?
— Вот придете в следующую среду и тогда я вам скажу, — ответила секретарь и благородно их выпроводила из кабинета.
Новая подоплека. Женя заверял, что никто из подавших заявление не отказался. Это просто-напросто очередная клевета и подлость Емелиной, чтобы каким-либо образом оттянуть время и сорвать Пасху. Послал Женю за Андреем Андреевичем, а сам стал ломать голову, что сделать для защиты прав верующих Кивати. Решил послать телеграмку в Совет Куроедову и в Ульяновский Облисполком. Пришел Андрюша. Весь встревожен. Переживает сильно за Кивать. Даже сердечные приступы появились от скорби. Составили с ним телеграмму в Совет и в Облисполком, а Женю отправили на вокзал, что бы он поехал срочно в Кивать, и направил завтра кандидатов в Ульяновск к уполномоченному. Для маскировки переодели его в фуфайку и керзовые сапоги. В дополнение ко всему я заказал на завтра телефонный разговор с Фуровым.
30.03.72 г. (Четверг)
Ночь прошла в тревоге. Спал плохо. Все молил Господа о помиловании.
— Господи, — молился я, — неужели Ты хочешь, чтобы и Пасха у меня и у паствы моей прошла в слезах и печалях? Почему отступил от нас? Зачем попускаешь восторжествовать противнику? Если Ты не поможешь, то враг одолеет нас окончательно. Знаю, Господи, что мы недостойны Твоей милости, но ради Твоего великого милосердия и ради слез верных, ради немногих Твоих скорбящих смиренных рабов открой двери храма для жертвоприношений, для слез покаяния, для пасхальной радости.
Как тяжело было на душе. Казалось, нет никакого просвета и только милость Божественная вливала в мое исстрадавшееся сердце струи надежды, струи утешения.
В 10 часов утра имел разговор с Москвой. Фурова не было, разговаривал с Куроедовым. К нашему горю он отнесся сочувственно. Обещал сразу же связаться с уполномоченным и попросил меня часа через два позвонить ему снова для получения результатов.
Через час позвонил мне о. Благочинный из Ульяновска. Он передал, что уполномоченному позвонили из Москвы и предписали ему разобраться с делом основательно. Собирается сейчас в Облисполком на беседу с заместителем Облисполкома. Судя по тому, что уполномоченный тянет волынку и верит всяким нелепостям, можно предполагать, что он просто психически больной человек.
В час дня разговаривал с Варычевым Е. С. Сообщил ему подробно весь ход дела в Кивати. Он со своей стороны сказал мне, что он предложил уполномоченному обратиться в Облисполком и о результатах своих доложить Куроедову. Заверил меня, что дело наладится и служба на Пасху будет восстановлена. Будем надеяться.
Уполномоченный не виделся днем с заместителем Облисполкома, но зато имел возможность переговорить с Емелиной. Он спросил ее:
— Почему она не разрешает собрания?
Та ответила:
— Двое из подавших заявления отказались.
— А кто именно? — спросил уполномоченный.
— Не могу сказать.
— Почему?
— Меня просили не говорить об этом, потому что боятся как бы их за это не побили.
— Может быть послать к вам благочинного для выяснения?
— Я не позволю, — заявила гордо секретарь, — чтобы мои действия контролировало духовное лицо.
Словом уполномоченный с секретаршей играет как в кошки и мышки.
Вечером уполномоченный собирался снова пойти в Облисполком и результаты переговоров завтра сообщить благочинному.
В начале седьмого позвонил о. Даниил. Он передал, что двое из Кивати (кандидаты в старосты и предревкомиссию) приехали в Ульяновск к уполномоченному, а завтра приедут еще двое. Это очень хорошо.
Предревкомиссии заверил меня, что никто из подавших заявление не отказывался и не брал назад своего заявления, о чем они будут завтра говорить уполномоченному. Лучи надежды пробиваются.
31.03.72 г. (Пятница)
В 8 утра позвонил о. Даниилу. Он передал, что приехавшие ушли к уполномоченному. Что будет, не знаю. Не дожидаясь ответа благочинного, я позвонил уполномоченному. Он был у себя. Сообщил мне, что у него только что были из Кивати три человека. Собирается сейчас же пойти в Облисполком и говорить с начальством о Киватских делах. Попросил меня позвонить ему через час. Ему самому становится непонятной тактика секретаря Райисполкома Емелиной. Почему она скрывает лиц, как будто бы отказавшихся от заявлений? Факты подтверждают, что никто не отказался от своих подписей.
Через час до уполномоченного не дозвонился. Его не было в кабинете.
В час дня говорил с Варычевым. К нему направил Куроедов. Информировал его о событиях текущего дня. Ничего нового не добавил. На сердце все еще тревога. Господи, неужели Ты не пожалеешь нас немощных? Не попусти восторжествовать злу.
Часа в три дня позвонил о. Даниил. К нему пришли бывшие у уполномоченного. Рассказали, что Агафонов велел им ехать домой и в понедельник всем обязательно побывать в Райисполкоме у секретаря или же у председателя. О результатах позвонить ему. Это уже добрая весточка.
Передал я свое увещевание приехавшим, чтобы они не упустили важного и последнего момента. Сразу же я позвонил уполномоченному в Ульяновск. Он был на месте. Попросил его рассказать мне чем закончилось его посещение Облисполкома.
— Был я там, — рассказывал уполномоченный,— говорил с заместителем. Решение Облисполкома передал кандидатам.
— И что же вы им передали? — поинтересовался я.
— Передал им, чтобы они ехали домой и в понедельник в полном составе явились в Райисполком к секретарю или же к председателю.
— Ну вы теперь убедились, что никто не брал своего заявления?
— Ну как сказать? Их ведь было у меня только трое, а остальные не приехали.
— Но вы обратите внимание на тот факт, что у вас были кандидаты в старосты, казначея и предревкомиссию, кандидаты в помстаросты и один член в ревкомиссию были одобрены в последнее посещение Емелиной, т. е. 29 марта; они не могли взять своего заявления. Таким образом состав Исполнительного органа и ревкомиссии полностью налицо.
— Это верно. Ну кто их знает, они нам говорят одно, а сами делают другое.
— Но для чего же они тогда нас заверяют в том, что они своих заявлений не брали?
— Да может быть для того, чтобы узнав тайны, пойти в Райисполком и там разгласить о них.
— Это, как мне кажется, не соответствует действительности. Все-таки, что же решил Облисполком?
— Облисполком правильную занял позицию. Он так решил, что если заявления от верующих есть, то дать разрешение на проведение собрания и по избрании Исполнительного органа сразу же дозволить богослужение.
— Но ведь заявления есть.
— А кто их знает. Они ведь могут и не подать.
— Обратите внимание на тот факт, вам Емелина говорила, что двое взяли обратно заявления или вернее просили считать недействительными их заявления. Логический вывод: значит заявления были поданы.
— Логически верно.
— И это так. Иначе она могла бы заявить по-иному. Дескать, у меня нет ваших заявлений. А она упор делает на погашение двух заявлений.
— Ну словом, пусть идут к ней.
— Хотелось бы разрешить этот вопрос поскорей. Праздник ведь на носу.
— Я понимаю. Да ведь вот секретаря-то не всегда застанешь на месте.
— А Вы не ограничивайтесь телефоном. Воспользуйтесь услугами телеграфа. Возьмите бланк и напишите Емелиной о дозволении разрешения 20-ке на проведение собрания.
— Это уже сделано. Облисполком сам говорил с секретарем и дал ей указание не препятствовать общине верующих проводить собрание.
— А если она не выполнит этого указания?
— Тогда она будет подлежать ответственности.
Таков финал нашего разговора.
Между прочим, уполномоченный упомянул и о звонке из Москвы сегодня от Варычева. Значит Варычев еще раз позвонил ему и справился о ходе дела. Словом, Агафонов прижат к стене. Будем надеяться на благой исход.
После звонка из Облисполкома секретарь, мне думается, не должна продолжать козни против очевидных фактов.
(продолжение следует)
Другие статьи автора:
-
Воспоминания очевидца
№10 ( 02.07.1993 1993 г. ) -
Воспоминания очевидца
№13 ( 22.03.1995 1995 г. ) -
Воспоминания очевидца (окончание)
№15 ( 27.03.1996 1996 г. )