Наши храмы
Часовня иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радости» (с грошиками)
Есть в Санкт-Петербурге место, где было явление самой Царицы Небесной!
У церкви Введения во храм Пр. Богородицы, на Петербургской стороне, проживало благочестивое купеческое семейство Грачевых. Отец Константин Петрович Грачев, биржевой маклер, был русский по происхождению и православного вероисповедания, а мать Александра Петровна, урожденная Граф, была немка лютеранского вероисповедания. В 1876 г. она приняла православие, по глубокому убеждению в его истинности. Спустя два месяца, по присоединении к православию, а именно, 3 декабря 1876 года, у нее родился сын, которому дали имя Николая в честь Святителя и Чудотворца, память которого празднуется церковью 6-го декабря. Радость родителей о рождении сына была омрачена необыкновенной слабостью младенца.
Много скорби и печали перенесла мать, страдавшая за своего сына, который, несмотря на старания лучших врачей столицы, рос слабым и больным ребенком: до 5 лет не ходил, перенес много детских болезней и все в очень тяжелой форме. Глубоко верующая мать не падала однако духом, она утешала себя надеждой на помощь Божию, уповая, что и к ее бедному страдальцу относятся слова Спасителя: ни сей согреши, ни родители его, но да явятся дела Божий на нем (Ин. 9, 2, 3).
В 1886 году почти одновременно скончались родители Николая, отец — 18-го октября, от водянки, а мать— 1-го ноября, от чахотки. Девятилетний мальчик остался на попечении единственной сестры девятнадцатилетней благочестивой девицы Екатерины. Слабый организм ребенка не вынес горя раннего сиротства :в день похорон матери с ним был первый тяжелый припадок эпилепсии. Припадки стали повторяться, болезнь с годами все более и более ухудшалась: к эпилепсии присоединилась Виттова пляска. Во время припадков он постоянно подергивался и надувался, истерически рыдал, его ломало, изгибало, подбрасывало иногда на пол-аршина, сбрасывало со стула, с кровати. Тело его принимало такое неестественное положение, что можно было усомниться, есть ли у него кости. Благочестивая любящая сестра его употребила все возможные средства к его излечению, и все они были напрасны. Вот что писала она приснопамятному архимандриту Игнатию о лечении больного брата: «13 ноября 1890 года у брата отнялись ноги, а 25-го — руки; он был не в состоянии принимать лекарства, которые я оставила. Советовали положить в клинику, но мне слишком тяжело было расстаться с ним, тем более, что я уже убедилась в бессилии науки в борьбе с ужасною болезнью. Страдания брата усиливались с каждым днем: припадки повторялись по 6-8 раз в сутки. К концу 14 года своей страдальческой жизни он совсем ослабел: не мог более принимать пищи, припадки стали выражаться лишь слабыми подергиваниями, — казалось, все было кончено.
У окружающих, близко знавших мальчика и видевших его ужасные страдания, — ведь вся его жизнь была — одно страдание — невольно возник вопрос: к чему такие мучения, «кто согрешил, он или родители его?» Я сама четыре года молившая Бога об его исцелении, увидя его, лежащего без рук, без ног, стала желать ему смерти, как единственного средства избавления от страданий. 27 ноября я пригласила своего духовного отца, протоиерея Введенской церкви Николая Перетерского для причащения моего брата, желая подготовить его в жизнь вечную. Но Господь судил иначе».
В это время полного сознания немощи человеческой и безнадежного положения болящего Господу, дивному во всех делах Его, угодно было подать страдальцу Свою Божественную помощь. По напутствовании Св. Тайнами с часу на час ожидали отшествия несчастного туда, где нет ни болезней, ни печалей, ни воздыханий. Но сам страдалец не терял упования на помощь свыше и на продление своей жизни; усердно молился он Пресвятой Богородице, Всех Скорбящих Радости, и Святителю Николаю Чудотворцу пред их святыми иконами, из коих первая особенно чтилась, как родовая святыня1. Теплое моление вознес он Всевышнему Богу и Пречистой Богоматери, при наступлении дня своего рождения 15-го года жизни. Настало 3-е декабря 1890 года. В ночь бедный исстрадавшийся мальчик чувствовал себя так худо, как никогда. С ним в час ночи случился припадок, окончившийся лишь в 7-м часу утра.
Совершенно обессиленный лежал он на своей постели. Глаза закрыты — и вдруг, какой-то яркий луч света озаряет их. Невольный ужас охватывает мальчика. «Пожар»! — «как быть» — «как спастись?» — мелькнуло у него в голове. Одно мгновение и сквозь этот свет он слышит свое имя «Николай», и видит он Царицу Небесную, Святителя Николая, Святителя в белом клобуке, с крестом, двух ангелов — и за ними сонм святых. «Николай, — продолжала Царица Небесная; — поезжай в часовню, где упали монеты, 6-го декабря ты исцелишься, но ранее никому не говори».
Видение скрылось. Тихая радость воцарилась в душе мальчика, глаза заблестели надеждой. — Ведь скоро и 6-е декабря, и Николай просит свою сестру свезти в часовню, где святая икона с грошиками. На сестру эта просьба производит тяжелое впечатление. Ей кажется, что эти просьбы, это радостное состояние есть только последний, предсмертный подъем сил, мечта умирающего — и она не знает, что и как ей сделать. А мальчик не перестает просить, к его просьбам присоединяется просьба прислуги и ее справедливые доводы: «он умрет, а вы будете скорбеть, что не исполнили его последнего желания». Сестра дает свое согласие.
Настало 6-е декабря — день ангела больного. Больших трудов стоило одеть больного, снести его, разбитого параличом, и довезти до часовни с чудотворной иконой Всех Скорбящих Радости. Путь далекий (верст 9-10); по дороге с больным случился два раза припадок. В часовне, куда его внесли на руках и положили пред Св. иконой, припадок опять возобновился. Во время чтения Евангелия конвульсии стали ослабевать, больной пришел в сознание, но был так слаб, что казался умирающим; сама сестра, по ее словам, в эти минуты молилась не об исцелении или уменьшении страданий брата, а только о продлении его жизни еще на один час, чтобы живого довезти обратно до дома. Запели кондак «Не имамы иныя помощи». Чужие люди подняли больного, недвижимого отрока и приложили его к чудотворному образу Богоматери; лишь только болящий отрок приложился к Св. Иконе, как почувствовал себя здоровым, крепким: перекрестился недвижимой дотоле рукой, подошел к священнику, вновь перекрестился, приложился к Св. Кресту и отошел, чтобы не задерживать молящихся. Сестра хотела поддержать его, но он отстранил ее, сказал: «Не надо, Катя, не держи меня, благодари Бога, я исцелен». Благоговейный трепет пред всемогуществом Божиим и горячая благодарность к Царице Небесной преисполнили сердца очевидцев чуда, которые, видя тяжкие страдания отрока, со слезами молились об облегчении его мучений. Посыпались отовсюду вопросы к исцеленному и его сестре: кто они, давно ли началась болезнь, где живут? и т. п. Исцеленный и его сестра так были подавлены полнотою радости, счастья и благодарности к Господу и Пречистой Деве, что не в силах были тогда что-нибудь сообщать о себе. Слезы радости и благодарности, от коих не могли удержаться исцеленный и его сестра, были ответом тогда на все расспросы о них. Больной отрок еще раз подошел и приложился к чудотворному образу, без посторонней помощи вышел из часовни и уехал с сестрой домой.
Это событие нашло свое отражение в церковных ведомостях и получило большой резонанс во всех слоях петербургского общества. Настоятель Троице-Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий (Малышев) купил деревянный дом, в котором проживал отрок, по улице Большая Белозерская, 1 (ул. Воскова, 1) и воздвиг на этом месте часовню в память явления Богородицы. После смерти архимандрита было образовано Братство «Во Имя Царицы Небесной» под высочайшим покровительством Ея Императорского Величества Александры Феодоровны, которая в основу своей благотворительной деятельности положила попечение над больными и убогими детьми.
Следуя завещанию архимандрита Игнатия, Братство «Во Имя Царицы Небесной» начало строительство каменного приюта с домовой церковью и часовней.
В деятельности Братства большую помощь оказал Петербургский митрополит Антоний.
В 1915 году строительство здания приюта было окончательно завершено и освящено в присутствии Августейших Особ Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны, будущим священно-муч. митрополитом Вениамином.
В здании приюта находились также школа сестер милосердия по уходу за убогими детьми и канцелярия Братства, имевшего отделения во многих городах России. Отрок Николай Грачев после монашеского пострига в Троице-Сергиевой пустыни стал священником домовой церкви приюта. Его сестра Екатерина до самой своей смерти была настоятельницей приюта. После ее смерти, на средства артистов Императорского Мариинского театра был заказан список с чудотворного Образа Божией Матери «Всех Скорбящих Радости с грошиками», которая была отдана в дар храму Введения Богородицы, находящейся рядом с приютом.
После завершения строительства домовой церкви приюта она была передана ей и находилась на месте явления Божией Матери.
При советской власти Введенская церковь была разрушена, домовая церковь приюта превращена в концертный зал, а сам приют использовался как школа, а во время войны как госпиталь.
В настоящее время в здании размещается музыкально-педагогический колледж.
В декабре 1990 года исполнилось сто лет со дня явления Царицы Небесной болящему отроку Николаю Грачеву. 17 декабря 1990 года митрополит Санкт-Петербургский Иоанн освятил помещение часовни в честь чудотворной иконы «Всех Скорбящих Радости», находящейся при музыкальном колледже, и совершил там молебен в присутствии преподавателей и студентов.
В сентябре 1996 года по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира, был создан православный приход часовни чудотворной иконы «Всех Скорбящих Радости».
В день праздника этой иконы 6 ноября был совершен первый водосвятный молебен с акафистом, его совершил о. Геннадий Никитин с участием многих православных христиан — членов этого прихода.
Н. К. Симаков
1 Икона эта с ризой, усыпанной крупным жемчугом, досталась Грачевым от их деда. Он при нашествии французов в 1812 году, спасаясь с семейством от врагов, зарыл эту икону в землю, а все остальное очень ценное имущество отправил из города на подводах. И что же? Все решительно богатство его погибло, только лишь одна икона, зарытая в землю, сохранилась для него, из богача ставшего тогда совсем бедным человеком.